Куклы, читающие Шекспира

Каких только игрушек не напридумали современные кукольники, а все-таки за старыми мастерами им не угнаться. В собрании московского Музея уникальных кукол есть одна, сделанная 110 лет назад, выдувающая… мыльные пузыри. Есть бабушка, под музыку клавесина вяжущая носок, с котиком, гоняющим клубок шерсти у ее ног. Кукла-акробат, делающая стойку на голове...
В коллекции, начавшейся с найденной в сундуке старой бабушкиной куклы, ныне около трех тысяч удивительных созданий. Многие из них можно назвать шедеврами декоративно-прикладного искусства – с такой любовью и ювелирной тонкостью сделаны их личики, фарфоровые ручки и ножки, сшиты прихотливые наряды.

Экспонаты выставки, разместившейся на втором этаже Белгородского государственного художественного музея, не просто представляют мастерство германских, французских, английских, русских кукольников XVII–XX веков. Они рассказывают об эпохе своего «появления на свет», обычаях и моде, драматических перипетиях судеб своих маленьких хозяев. Директор музея Ирина Петровна Марышева рассказала о кукле, которую сотрудники прозвали «блокадницей»: грустная барышня в красном плаще, изготовленная в конце XIX века германским мастером Хейнрихом Хандверком, спасла жизнь своей хозяйке.
Девочка, которой принадлежала эта кукла, жила с мамой в блокадном Ленинграде.

Однажды мама девочки не вернулась с работы – случалось нередко, что люди умирали от голода прямо на улицах или попадали под бомбежку... Ребенок пяти лет остался без хлебной пайки, без топлива для печки и должен был умереть. Но утром ослабевшая и окоченевшая девочка открыла глаза и увидела куклу. «Она смотрела на меня словно бы с укором, как бы говоря: «Что будет со мной, если ты умрешь?». Я буквально заставила себя встать и начала привычно «одевать» куклу, «кормить» ее, «водить на прогулки», «читать» ей книжки, укладывать «спать», – вспоминала пожилая женщина, принесшая в музей свою реликвию. Через несколько дней девочку по Дороге жизни вывезли из блокадного Ленинграда.

Есть в экспозиции мишка, купленный на последнюю зарплату отца, по ложному обвинению расстрелянного в 1937 году. Семью «врага народа» выгнали из квартиры, дочка оказалась в интернате в Пермском крае, где на двести сирот и полусирот мишка стал единственной любимой и оберегаемой игрушкой.
Есть кукла, с какой-то неистребимой тоской взирающая на посетителей музея, – ее хозяйка была расстреляна...

Самые древние на свете куклы – колышковые, вытесанные из цельного куска дерева (к этому семейству относится знаменитый Буратино), соломенные, тряпичные. Ими играл простой народ. Но в музее более всего представлены куклы-«аристократы» из обеспеченных и богатых семей. Те, выпуск которых в 20-е годы прошлого столетия приказом наркома просвещения Луначарского был запрещен за «буржуазность»: своими белыми нежными личиками, кисейными платьями, шляпками и зонтиками в пору послереволюционной разрухи они слишком явно напоминали о прежнем благополучии.

Кстати, многие экземпляры сохранились для наших современников именно в коллекции супруги Луначарского Натальи Розенель. А маленьким владелицам этих дам пришлось прятать своих любимиц от постороннего глаза.
В дореволюционной России были четыре игрушечные фабрики, делавшие очень неплохих кукол с мягкими славянскими чертами и легкой грустью в глазах. «Журавлев и Кочешков», «Гудков и Федосеев», «Дунаев», «Шраер и Фингергут». Кроме последней, отошедшей вместе с территорией Польше, все они были национализированы и переименованы, и начали спешно переодевать кукол-барынек в колхозниц и буденновцев.
Больше всего в музее кукол германского производства, это обусловлено тем, что именно на территории германской Тюрингии расположены месторождения каолиновой глины, сырья для качественного фарфора. Над самыми сложными экземплярами немецкие кукольники работали месяцами. Их изделия умели улыбаться, плакать, хмуриться – такие куклы назывались «характерными». Эмоции менялись на лице при помощи масок, скрытно закрепленных под головным убором куклы. А глазки делались из горного хрусталя...
Интерьерными назывались большие куклы, чинно восседавшие на стульчиках в детской, немые «компаньоны» малышей. С ними иногда разрешалось поиграть, напоить их чаем, но основное предназначение их было – украшать обстановку. Портретные куклы, соответственно, имели индивидуальные черты конкретных мальчиков и девочек, очень часто – детей и внуков хозяев кукольной фабрики. В буклете Музея уникальных кукол я приметила даже куклу-портрет основательницы музея театральной художницы Юлии Вишневской, экс-супруги Владислава Суркова, банкира и высокопоставленного чиновника.
Куклы «Модные дамы» в свое время заменяли современных манекенщиц или, как сейчас принято говорить, моделей. Модный дом изготавливал таких кукол и посылал их вместе с коллекцией своих костюмов, аксессуаров и парфюмерии на дом к модницам, желающим заказать новый наряд. Будуарные куклы были спутниками девочек-жен, выданных замуж прямо из детской, в возрасте 13–14 лет. С ними ходили на прогулки, выходили в свет... Особенно модны будуарные куклы стали после Первой мировой войны, когда рождаемость в Европе резко упала.
На выставке в белгородском музее представлены куклы этнические, сувенирные, а также кукольная посуда, изготовлявшаяся на известных фарфоровых заводах Кузнецова и Гард­нера, крошечные предметы нижнего белья, мини-книги, которые даже можно читать с лупой. Перед одной из куколок лежит… «Антоний и Клеопатра» У. Шекспира! Среди кукол фарфоровых, пластмассовых и целлулоидных (этот материал, применявшийся американскими мастерами, был впоследствии запрещен за вредность) встречаются и нежные восковые.
Директор музея нередко отвечает на вопросы посетителей, недоумевающих, как куклы из фарфора и воска, материалов хрупких и недолговечных, могли уцелеть в руках нескольких поколений непоседливых сорванцов: «Они сохранились, потому что их любили». Ну а любовь надежнее фарфора и воска!