Самый дальний маршрут

Ерик давно считают дачным пригородным селом, и уже редко кто вспоминает старый узкий деревянный мост по трассе на Москву через крохотную речушку с таким же названием. Отсюда Пашка Сотник бегал в школу в соседнее село Шопино, но мечтами был далеко. Хотелось посмотреть, каков он, мир во всем его многообразии. Начал с Харькова, ближайшего крупного города. Там стал студентом техникума связи, но лишь год довелось грызть гранит науки. Помнит, как застыли лица прохожих от сообщения по радио о начале войны. Страха не было, ведь все, особенно молодые, нисколько не сомневались – врага будем бить на его территории.

Студентов погрузили в вагоны, выдали лопаты и отправили копать окопы под Днепро­петровск. А потом пешим ходом отходили назад под Харьков. Так и шли сутками с лопатами, словно с ружьями, на плече. 17-летний Пашка вернулся домой, а вскоре в село вошли немцы. Старостой в селе был пожилой учитель. Павел Васильевич сейчас о нем только и помнит, что за вредность назвали его «Семя фасоли». Тот тоже в долгу не оставался. Гонял на самые трудные работы, а Павла называл «сталинский осколок».
В феврале 1943-го после первого освобождения Белгорода Павел Сотник ушел на фронт. Грамотного пехотинца направили в учебный батальон под Саратов, и уже командиром отделения он попал на Украину. Форсировать приток Днепра Ингул пришлось на плоту, в полном снаряжении, с тяжелым ручным пулеметом Дегтярева. И здесь, если бы не смекалка донецкого шахтера Косикова, привязавшего плот кабелем, кормили бы рыб всем отделением. При обстреле плот перевернулся, и Косиков вытянул его на берег. Как звали того солдата, Павел Сотник уже и не помнит. А жаль! Сколько безымянных героев было в той войне... При освобождении Одессы пошли вдвоем с Николаем (фамилию этого бойца даже не запомнил) в разведку. Напоролись у небольшого села на колонну фашистов.

Делать нечего, приняли бой. Немцы в суете мешали друг другу, это и спасло наших солдат. Павел «поливал» залегшую колонну из пулемета, Николай забрасывал гранатами. Один из фрицев бросил в них из укрытия свою гранату. Длинная ручка немецкой гранаты зацепилась за навес и не долетела, разорвавшись в нескольких метрах от Сотника. До сих пор на его лбу отметина того боя.
В Венгрии под его командование дали взвод штрафников, провинившихся в чем-то моряков, с которыми он провел всего один бой. Но какой! Разведка боем – самая опасная военная операция. Прошли минное поле, ворвались в окопы, захватили одиннадцать пленных. После этого боя с моряков его штрафного взвода сняли судимость. А это нечасто бывало в те годы. Видно, дрались они геройски.
Довелось Павлу Сотнику побывать в коротком отпуске на родине. От села ничего не осталось, все спалили захватчики. Лишь мост восстановили – объект все же стратегический. А на месте села одни трубы от печей, да и то не везде остались. Сел на мосту солдат, а идти дальше не может. Живы ли родные?
Позже увидел, что на месте дома вбит кол, к нему привязана коза. И больше никого! Лишь потом узнал, что мать и сестра в поле на корове пашут. Тогда и отлегло от сердца. За короткий отпуск пытался хоть что-то сделать, но уехал в часть с тяжелым чувством. Жить родным было по-прежнему негде.
К чести командиров, позаботились они о солдате. Написали письмо, и какую-никакую, а хибарку матери местные власти помогли поставить. Это и согревало солдата на боевом пути в Германию.
40 лет после войны Павел Васильевич Сотник водил паровозы, а затем электровозы. Более миллиона километров намотал по железным дорогам страны.
В музее локомотивного депо станции Белгород есть материалы о фронтовом пути ветерана: Днепр, Крым, Болгария, Румыния, Венгрия, Югославия, Австрия, Германия.
– Это мой самый дальний маршрут, – шутит старый солдат.
У Павла Васильевича четверо внуков, столько же правнуков. Из своей ветеранской пенсии любит дарить им подарки, говорит:
– Пусть живут счастливо и не увидят того, что довелось увидеть мне!