Без труда — никуда!

Кто-то сказал сибиряку по рождению Владимиру Козьмину, окончившему Иркутское училище искусств, что он не приживется на Белгородчине.
— Размах не тот! После сибирских просторов, тайги, Байкала белгородские лесостепи покажутся скучными, примитивными.
И вот по прошествии многих лет Владимир Владимирович, состоявшийся, признанный художник, говорит:
— Сибирь и Белгородчина — равноценно милые моей душе края!
Это легко объяснимо. Козьмин из той когорты, коих называют дети войны. Отец — фронтовик, художник, как видно, передал сыну тонкое восприятие природы. Козьмина с детства волновали небывалые по красоте закаты над Ангарой. Пробовал перенести это неземное великолепие на холст, не подозревая, что обретает смысл всей будущей жизни...
Как всякого ответственного человека, работа в Белгородской типографии захватила Козьмина полностью. И лишь встреча с художником-графиком Станиславом Косенковым перевернула внутренний мир. После трудового дня он окунался в неожиданно открывшуюся душевную радость — графику. Из всех печатных техник Козьмин выбрал для себя самую трудную — офорт. И через какое-то время ему уже подвластны все нюансы: акватинта, резец, меццо-тинго, травленый штрих, сухая игла, мягкий лак, линогравюра.
До сего дня его кумиром, а потом и добрым другом стал еще один Станислав — московский график Никиреев, уникальный художник, который на медной, с ладонь доске с микроскопической точностью создавал пейзажи средней полосы России.
Скрупулезность, мастеровитость, терпение, приобретенные в издательском деле, ой как пригодились в дальнейшей жизни — уже в жизни художника Козьмина. Кроме офортов, создавал живописные работы, акварель, замечательные, тонкие карандашные рисунки. Многое приходилось делать после утомительной работы в типографии, по вечерам. Его трудоспособности удивлялись даже признанные трудоголики. Не зря ведь говорят, что талант без труда — ничто!
Раз в два—три года, как только подсобирает денег, Козьмин едет в Сибирь, к Байкалу, к могиле мамы. Эти поездки лечат его душу, дают простор для создания байкальской серии акварелей, офортов, живописных полотен. Этот цикл наряду с Белгородчиной постоянно на этюднике в его мастерской. Есенин, Шукшин, Высоцкий, княгиня Ольга, Шаляпин, Тальков, Косенков, Никиреев — портреты из еще одного большого цикла работ «Сыны и дочери России». Здесь только те, кому уютно в душе Козьмина.
Лирик в душе, Козьмин тонко чувствует природу, быт, архитектуру тех мест, куда занесла его судьба.
Экзотика индийских городов, красота и вечная загадка Тадж-Махала, строгие вершины Памира, закатный свет над Иссык-Кулем, вольные ветра монгольских степей, золотые купола Праги — везде он ищет вдохновение. И, главное, всегда находит его. Художник не может быть равнодушным человеком. Не зря судьба свела Козьмина и фотохудожника Собровина. Их совместная поездка на Байкал — длинная цепь воспоминаний на всю оставшуюся жизнь.
Недавно Владимиру Владимировичу Козьмину присвоено почетное звание «Заслуженный художник Российской Федерации». Как всякий скромный человек, Козьмин звание это считает авансом и успокаиваться на достигнутом не спешит. Да он и не сможет, потому что его беспокойную душу теребит искусство, к вершинам которого нужно карабкаться, как он считает, до последнего дыхания.

На снимках: заслуженный художник России Владимир Козьмин; работы из циклов «Белгородчина» и «Сыны и дочери Росии».