Открывая край родной…

В Вейделевском краеведческом музее отметили 90-летие со дня рождения Ивана Игнатьевича Рязанцева, очень известного в районе историка-краеведа.
В музее собрались хорошо знающие Ивана Игнатьевича люди. Эти заметки написаны мною под впечатлением от сказанного, по былому личному знакомству с этим необычайно интересным человеком.

СЧАСТЬЕ СУЩЕСТВОВАТЬ И БЫТЬ

Ольга Ивановна Рязанцева, ныне Проскурина, с дочерней нежностью вспоминает: «Отец любил делать сюрпризы. Просыпаюсь в одну из предновогодних ночей, а в доме гостья – елочка. Не только зеленая и неповторимо свежо пахнущая, но в полном сияющем новогоднем убранстве, с заманчивым и загадочным «дедморозовским» гостинцем. Когда привозил, рядил эту лесную диву, несущую свет детских надежд и мечтаний, неведомо. Но всегда тайно, сюрпризом».
Круг чтения Ивана Игнатьевича Рязанцева был, как и подобает историку и краеведу, необычайно широким. Не знаю, случился ли тут Виктор Гюго, написавший как-то: «Дети сразу и непринужденно осваиваются со счастьем, ибо они сами по себе, по природе своей – радость и счастье».
Был ли в данном круге чтения французский мыслитель, теперь уже не узнать, но в том же кругу интересов и понятий – точно.
Казалось, сам Рязанцев был невероятно счастлив, принося детям радость. В том числе и (это посложнее) счастливое осознание пользы трудовых навыков. На заболоченную часть усадьбы завез удобренный чернозем. Созвал внуков, чтобы вместе посадить там саженцы черной смородины, а затем и полюбоваться прижившимися растеньицами, довольно быстро превратившимися в роскошные кусты. Коллективно собираемый урожай был настолько богатым, что хозяйка дома, старающаяся быть всегда изящной, Евдокия Ивановна Рязанцева не успевала создавать запасы витаминного продукта. И тогда по инициативе Ивана Иг-натьевича была налажена реализация избыточного количества ягод. Деньги от реализованного честнее честного делились между всеми участниками «смородиновой» затеи. Скорее всего для того, чтобы малышня поглубже прониклась сознанием: деньги даются трудом.
Отрожали свое смородиновые кущи. Сейчас на их месте руко-творно созданный прудок, в нем живут караси. А ведь было когда-то просто болотце.

С ЖУТКОЙ РАНОЙ НЕ СМИРИЛСЯ

Отправляясь по поисковым краеведческим делам в столичные архивы, библиотеку «Ленинку», Иван Игнатьевич, случалось, брал с собой дочь и супругу. Евдокия Ивановна, кстати, работала в Брянсколипяговской школе, где Рязанцев директорствовал, а затем в Вейделевской средней преподавателем русского языка и литературы. В столице меж кропотливыми поисковыми делами Рязанцев водил своих любимых людей по галереям искусств, в оперу, в московские театры, по известным и не очень известным памятным местам.
Семьянином он был и нежным, и надежным. Но принадлежал не только семье. Наверное, есть такой тип человека – общественник по крови и душе. Говорю о типе, потому что до сих пор встречаю таких. В волоконовском хуторке Владимировка я дружил с Иваном Алексеевичем Хорошиловым. Где-то в середине прош-лого века он вернулся со срочной флотской службы инвалидом первой группы. Во время катастрофы черноморского крейсера «Новороссийск» ему перерубило винтом пищевод. Дальше жил со вставленной военными хирургами на место пищевода трубкой. В хуторе о той трубке мало кто подозревал. Косил, как все, сено для дворовой умницы коровы Ночки; держал пчелок на своей пасеке; мог почти все по дому и двору мастерить. Вместе с супругой Прасковьей Матвеевной, неутомимой труженицей, смешливой и острой на язычок, держал завидно богатый огород. Подняли сына Колю и дочь Ольгу. Но очень уютной семейной «скорлупы» ему было мало. Взял на себя обязанности хуторского поч-тальона. Телефон в хуторе только у него. Ночь-полночь пошли к нему хуторяне, чтобы позвонить в дальние города и веси своим родным, сообщая о радостных и скорбных событиях жизни. И никому никакого отказа со стороны хуторского почтальона.
Руководители Голофеевского административного округа всегда были спокойны за Владимировку. За невыкошенную перед домом траву или непобеленное основание столба хуторской электролинии Ивану Алексеевичу было достаточно негромко, а то и шутливо высказаться. Его слишком уважали, чтобы тотчас не поправить оплошность. В общих хуторских делах он был всегда впереди. Когда инициативно тянули по хутору верховую трубу газопровода, он мобилизовал всех хуторян с печными «рогачами» поднимать ту трубу на верхние опоры. Он был впереди даже проектировщиков-газовиков при выборе пути газопровода от села Ветчининово. Хорошо знал более короткий и надежный путь по тому болотистому лугу. Хуторские инициативы зачастую начинались с Хорошиловых. С их уходом на погост как осиротел хуторок!..
Ему бы еще жить и жить не только для себя и семьи – для людей. В окрестных селах его знали и ждали. Выезжая с почтой и пенсионными деньгами в те села на неизменном своем мотоцикле-тарахтуне с коляской, наведывался к нам. В нашем дачном палисаднике интересовался розами для букета, который ему пренепременно надо было вручить празднующей юбилей женщине или одному из ветеранов войны, что безоговорочно избрали в руководители Совета ветеранов округа. В районном Совете ветеранов, что в Волоконовке, портрет этого хуторянина висел на самом видном месте.

ПО РОДСТВУ ДУШ И ДЕЛ

Как-то само собой случилось, что сейчас я примеряю одну к другой эти две личности. Масштаб, конечно, разный. Иван Игнатьевич – известный в Вейделевском районе историк-краевед. Родился в 1925 году. Как помним, из сотни призывников того года на фронты Великой Отечественной войны в живых остались, увы, лишь трое. Ивану Игнатьевичу это удалось, хотя воевал на Курской дуге, на земле Украины, Молдавии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Чехословакии и Австрии. Там стал комсомольцем, а затем кандидатом в члены Коммунистической партии. Воевал, как говорится, не хоронясь. В июле 1943 года отмечен ме-далью «За отвагу», одной из самых почитаемых солдатских
наград. Был ранен, но не смертельно, к счастью. Удостоился потом ордена Красной Звезды и медалей, обозначивших путь солдата-освободителя по Европе.
Вернувшись в свои Брянские Липяги в 1946-м, с фронтовой энергией продолжил уже гражданские дела. Школьный физрук; председатель районного комитета физкультуры и спорта; второй, а затем первый секретарь райкома комсомола. В 1954 году был назначен заворготделом Вейделевского райкома партии, а в 1956-м возвратился в систему образования. Стал в своем родном селе Брянские Липяги директором школы, пока не позвали поработать заместителем директора самой большой школы района – Вейделевской. Ему, по чести говоря, дороже всего было преподавать там историю. История, видать по всему, все больше притягивала его необъятными тайнами. Стремление к разгадке их, кстати сказать, уже не оставляло его потом нигде. А первотолчок, надо полагать, случился, когда он на истфаке Воронежского университета защищал дипломную работу по истории родного колхоза в своих Брянских Липягах. Задатки интересно думающего и осмысливающего ход событий человека были обнаружены университетскими наставниками уже тогда. Дипломная работа была рекомендована к публикации.
Тема осмысления и развития исторического бытия не оставляла Рязанцева, когда он пробовал себя на поприщах инспектора роно, лектора райкома партии, заведующего районным отделом культуры, ну и, само собой, школьного преподавателя истории. Любовь к истории уже словно на крыльях несла его, когда он рос как пропагандист, участвуя в семинарах, в научно-практических конференциях. Он даже ВДНХ посещал по линии пропаганды опыта кормозаготовок. А что? Наимоднейшим делом это было в то время в усиленно развиваемом животноводстве страны. С обретаемым историческим багажом Рязанцев становился своим человеком в обществах «Знание», охраны памятников истории и культуры, ДОСААФ.
Рязанцев и Хорошилов. Вроде бы разные по масштабу занятий люди. Но суть-то человека-общественника едина. Вот и Иван Игнатьевич, всегда со всеми вежливый, благорасположенный, вышестоящему по чину лицу без тени всякого лицемерия мог заявить про, образно говоря, «невыкошенную у двора траву», нисколько не опасаясь при этом за свою дальнейшую судьбу. «Служить бы рад, прислуживаться тошно» – это и про него.

КАК ОН РАБОТАЛ

Перед чтением лекции он доброжелательно, с пристальным прищуром изучал («Каждый человек нам интересен») аудиторию, выбирая опорные фигуры, и только после этого, улыбаясь, начинал. Добивался того, что всегда преследуется высокопрофессиональным актером. Зритель принимал все сказанное, потому что сказанное было предназначено именно ему. А оно предназначалось каждому, кто в зале. Эффект всеобщего соучастия Рязанцеву был доступен.

КАК ОН ПРЕПОДАВАЛ

Одна высокопоставленная особа, не очень, скажем так, симпатизировала учителю Рязанцеву. Так вот она, побывав на открытом уроке у И. И. Рязанцева, долго потом публично сожалела, что не было в то время ни аудио-, ни видеозаписи. Сохранила бы те записи для потомков.

ВОЛЫ ГИБЛИ ПО-СОЛДАТСКИ

Отношение к природе, ко всему живому у Ивана Игнатьевича было обусловлено его сельским происхождением. Но так сложилось, что к волам, этим безропотно послушным человеку животным, отношение у Рязанцева было особым. Перед самым началом войны он на пару с дядей ухаживал за тремя десятками сильных и смиренных животных. А еще раньше, в юности, волы за доброе к себе отношение старательно зализывали его непокорные вихры вверх, и он после их «парикмахерских» услуг выходил «на улицу» не иначе щеголем по последней моде.
Уже на фронте две пары волов таскали 75-миллиметровое орудие порой там, где не пройти было ни лошадкам, ни даже тягачу. Во время вражеских атак волы, случалось, падали и умирали подобно солдатам, вызывая у ездового Рязанцева немалую боль и сочувствие.
Одна из хрущевских реформ вызвала у Рязанцева отношение двоякое. То, что техника МТС была передана колхозам, оценивалось селянином положительно. Но техники той было не особо много, а на местах в колхозах не было сколько-нибудь достойной ремонтной базы. Многие из полевых нехваток могли бы еще восполнять волы. А их все поголовно – на мясо. Не особо продуманный волюнтаристский ход. Так его оценил Рязанцев.
А если по сердцу, то жаль было Рязанцеву беззаветных трудяг.

ТРУД ДЛИНОЙ В ПОЛВЕКА

Мне кажется, что, если при сборе материалов и свидетельств Великой Отечественной, о ее участниках, павших и живых, проявлять дотошность, упорство и неуемную энергию Ивана Иг-натьевича, у нас не было бы сегодня могил и захоронений неизвестного солдата.
Печатный труд Ивана Игнатьевича «Вейделевские фронтовики» стоил автору 50 лет непрестанного поиска. И как досадно сейчас, что увидеть этот труд ни Рязанцеву, ни описываемым в нем многим фронтовикам уже не удалось… «В гости к Богу не бывает опозданий». Посмертным, увы, вышло авторство.
Полвека труда в архивах, в местах боев и захоронений, во встречах с фронтовиками и многое знавшими о них. Колоссальнейший собирательский труд. Одно из главных достоинств книги – ее сюжетное построение и язык. Он необыкновенно хорош. О самом сложном написано предельно простым языком. Такое мастерство не всегда доступно даже талантливым писателям. Более трехсот страниц, а читаются с интересом. Вот одна из первых глав «На смоленском направлении». Общая, но всесторонняя характеристика начального этапа войны. Автором точно установлено: в двухмесячном сражении, заставившем Гитлера изменить свои планы, участвовали вейделевцы, служившие в 135-й, 413-й, 129-й, 334-й, 249-й, 157-й стрелковых дивизиях. Земляки-вейделевцы были в составе 43-го, 633-го, 1134-го, 917-го, 455-го, 1312-го, 1158-го стрелковых полков. Следует перечисление по имени, отчеству, фамилии воинов – выходцев из вейделевских сел. В районе нет ни одного населенного пункта, уроженцы коих не сражались и не погибали в четко указанных местах Смоленщины. Точный список вейделевцев, покоящихся на Смоленщине, с указанием родного села воина на вейделевской земле. Это сколько ж надо вложить труда, чтобы установить 180 имен уроженцев Вейделевского района, погибших на боевых полях Смоленщины!
Также подробные свеления собраны о вейделевцах, воевавших под Москвой, Сталинградом, в других «горячих точках» Великой Отечественной войны. За каждое установленное имя – хвала искателю славы и доблести земляков.
В книге – очерки о живых вейделевских фронтовиках. Ивана Игнатьевича отличало тонкое журналистское умение выделять в человеке только ему присущие черты и на их основе выстраивать очерк.
По сумме вложенных в эту книгу энергии, сил и здоровья она пережила автора надолго. И с каждым годом будет обретать новую значимость и весомость. Подобно благородному металлу.

СВОЙ СРЕДИ СВОИХ

Как историк и краевед Иван Игнатьевич Рязанцев был явлением самобытным, в некотором роде даже уникальным. Впрочем, вейделевское краеведение – явление тоже из сравнительно редких. Необычна история степной Вейделевки, обосновавшейся на границе с Диким полем, неоднократно едва не дотла разрушенной кочевыми племенами, но всякий раз поднимавшейся и дорывавшейся до трудов по восстановлению небогатой, но кормящей степной землицы.
Завидную тягу к познанию самих себя (откуда есть пошла) демонстрирует и создание Вейделевского краеведческого музея. В 70-е годы решением властей под этот музей была выделена «хата». Дружно понесли в музей вейделевцы все, что могло представлять исторический и неисторический интерес. Для экспозиции отбиралось нужное, но отсутствие запасника сказалось почти сразу. Одного из первых директоров музея Страхова весьма удачно сменила Марина Михайловна Ушатова, уроженка села Большие Липяги. Это при ней в музее стали проводиться школьные уроки истории.
Нужно отдать должное руководителям района. Когда его возглавил А. Г. Панин, для музея у Вейделевского института подсолнечника было закуплено одно из самых лучших зданий поселка.
М. М. Ушатова проявила себя грамотным и толковым специалистом. Ею подобран молодой состав служителей (не просто музейных работников). Они крепко объединены позитивными идеями совершенства музейной работы. Залы и запасники музея пополняются интереснейшими экспонатами. Долгое время работу музея направлял работавший заместителем главы администрации района Николай Федорович Кисель, историк по образованию и энтузиаст.
Вейделевка с ее музеем и опытом организации краеведения стала желанной меккой для крае-ведов. Поучаствовать в регулярно проводящихся здесь научно-практических конференциях почитают за честь не только краеведы области, но и ученые, историки и археологи Липецка, Воронежа, других мест.
Самый, пожалуй, важный результат этих конференций – последующая публикация всех материалов. Они пособие, которому просто цены нет, для школьных учителей истории.
Как, впрочем, и для школьников. Первоначально на научно-практические конференции их приводили едва не строем. Нынче некоторые стремятся остаться и послушать заинтересовавшего их докладчика, а то и поспрашивать его кое о чем, что в учебнике не найдешь.
А начинал-то использовать на уроках собранные краеведческие материалы учитель истории Иван Игнатьевич Рязанцев. Одно из ведущих мест во всех прошлых сборниках занимали его доклады. По глубине мысли, выводам они не уступали излагаемому учеными.
Память, а историческая в первую голову, сберегает нас как народ. Живем, пока чтим и почитаем прошлое свое, науку дедов и отцов. С этим нам нигде и никогда не пропасть.