МОЙ БЕССМЕРТНЫЙ ВЗВОД

Многие, наверное, уже слышали о Всероссийской акции «Бессмертный полк», призванной сохранить память об участниках Великой Отечественной войны в каждой семье. Сотрудники Белгородского государственного музея народной культуры (г. Белгород, ул. Мичурина, 43) в свою очередь работают над созданием электронной книги «Бессмертный полк Белгородчины». Цель этой работы – сохранить память о воевавших белгородцах, погибших и выживших, внесших свой вклад в общую победу.
Проект масштабный, подразумевающий сбор и систематизацию очень большого массива информации. Понятно, что музейным работникам в одиночку его не осилить. И если каждая белгородская семья соберет хотя бы самую скупую информацию о воевавших предках и передаст ее в музей, электронная книга будет успешно создана.
Расскажу о своем опыте. Когда я сам собрал доступную информацию о воевавших родных и двоюродных дедах, то был поражен тем, как мало знал о своих предках. Выяснилось, что воевали девять моих дедушек (родные и двоюродные) и один прадед. Можно сказать, взвод. Отсюда – название статьи.
Командир
У взвода, даже виртуального, составленного через семьдесят лет после войны, должен быть командир. Среди моих дедов – два офицера, достойных этой должности. Андрей Алексеевич Гудименко – дед со стороны матери – старший лейтенант, пропавший без вести в сентябре 1941 года, и Григорий Петрович Макеев, брат бабушки по материнской линии, которому в начале 1945 года, незадолго до гибели, присвоили звание капитана.
В свое время, будучи командиром школьного штаба «Поиск», я много общался с ветеранами и уже тогда обратил внимание на то, что у них своя шкала ценностей. По ней медаль «За отвагу», полученная в 1941 году, оценивалась дороже ордена, врученного в 1945-м; старший лейтенант 1941 года ставился вровень с майором 1945-го. В этом есть своя правда: в побеждающей армии приказы о награждениях и повышениях в звании (несомненно, заслуженные) подписывались в разы чаще, чем в армии, с боями отступающей.
По состоянию на 1941 год самое высокое звание – старший лейтенант – было у А. А. Гудименко. Потому я и «назначил» его командиром моего взвода.
Старший лейтенант Гудименко, начальник разведки 331-го гаубично-артиллерийского полка, к июню 1941 года уже имел боевой опыт – участвовал в освобождении Западной Украины.
Проживал вместе с женой (моя бабушка, Гудименко Клавдия Петровна) и годовалой дочерью (моей мамой, тогда Гудименко Аня, сейчас – Басаргина Анна Андреевна) в военном городке Гуйва (Житомир, УССР). Где-то за неделю до начала войны бабушка с дочерью уехала к родственникам в Нижнедевицк Воронежской области. Что, скорее всего, спасло им, а следовательно, и мне жизнь. Потому что спящий военный городок Гуйва начали целенаправленно бомбить в 4 часа утра 22 июня 1941 года. Было очень много погибших.
Жизнь иногда закручивает сюжеты, излюбленные сценаристами. 6 августа 1943 года наши войска освободили поселок Томаровка. В одну из хат по улице Белгородской зашел напиться воды пропыленный подполковник. И на стене увидел фотографию лейтенанта артиллерии. «О, Андрей Гудименко! А вы кто ему будете?». «Отец и мать», – ответили пожилые хозяева. И подполковник Балицкий рассказал им о том, что в сентябре сорок первого его, тогда майора, вместе со старшим лейтенантом Гудименко и группой солдат-разведчиков немцы заблокировали на территории Оржицкого сахарного завода в Полтавской области. Сложилось так, что одному–двум можно было попробовать уйти. Мой дед отказался: «Я разделю судьбу своих солдат». Балицкий ушел. И выжил. А о дедушке в том же 1943-м пришла повестка: «Пропал без вести в сентябре 1941 года». Без указания, где именно.
Бабушка, Клавдия Петровна Гудименко, прожила долгую жизнь и умерла в 2009 году, в возрасте 91 года, так и не узнав о судьбе своего первого мужа. Может быть, оно и к лучшему. В 2012 году информация нашлась на сайте «Мемориал» (низкий поклон его создателям!): мой дед попал в плен в сентябре 41-го, под Оржицей.
К тому времени наши войска оставили Киев и отошли на левый берег Днепра. Но две мощные танковые группы немцев прорвали оборону на флангах Юго-Западного фронта, положив начало окружению и разгрому войск фронта. Это была страшная трагедия, погибло и попало в плен огромное количество наших солдат и офицеров. В том числе погибли и секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистренко, и начальник штаба фронта В. И. Тупиков, и командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос.
О Сталинграде, о Курской битве, о битве под Москвой писали и пишут много. Об обороне Киева – не так охотно. Может быть, потому, что Киевская стратегическая оборонительная операция была нами проиграна. Немецкая группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта с третьей попытки захватила столицу Украины.
В Сталинградской битве наши безвозвратные потери – 480000 человек; в Киевской – 627800 человек (по данным Генштаба РФ за 1993 г.). Считаю, что и значение Киевской операции со стратегической точки зрения недооценено. Сопротивляйся войска Юго-Западного фронта чуть менее стойко, немецкие войска подошли бы к Москве раньше, до ноябрьских – декабрьских морозов. И кто знает, отстояли бы тогда Москву? Ведь немцы были уже в двух десятках верст от нашей столицы.
Моя семья в Киевской оборонительной операции потеряла троих. 23 сентября 1941 года мой родной дед А. А. Гудименко попал в плен, и 15 октября его доставили в Кременчуг, в 111-й фильтрационный лагерь. В город, где за два месяца до этого погиб его родной брат, мой двоюродный дед красноармеец Иосиф Алексе­евич Гудименко…
Совсем недавно удалось найти место захоронения И­осифа Алексеевича – Кременчуг, городское кладбище, братская могила № 2. Как только получится, съезжу на могилу двоюродного деда, красноармейца из моего бессмертного взвода.
Попал в плен еще один мой двоюродный дед, брат бабушки по матери, Виктор Петрович Макиев, техник-интендант 2-го ранга (лейтенант по общевой­сковой табели о рангах). Долгое время мы считали, что произошло это в районе Бреста, там он служил до начала войны. Уже в процессе написания этой статьи на сайте «Мемориал» нашлась карточка опроса сотрудником НКВД освобожденного из плена В. П. Макиева. Чекисты тщательно проверяли бывших военнопленных на предмет их сотрудничества с немцами. И при малейших подозрениях отправляли уже в наш лагерь. Обычный в таких случаях срок – 10 лет. Виктор Петрович проверку прошел и был освобожден.
Я был потрясен, когда прочел о времени и месте его пленения. 24 сентября 1941 года, Оржица! В том же месте, где и Андрей Алексеевич Гудыменко, и через сутки после него! Они были лично знакомы, учились в одной Томаровской школе, в возрасте – год разницы.
Только из карточки НКВД я узнал, что в плену он находился в офицерском лагере ХVIII А, город Линц, Австрия, работал в каменном карьере. К слову, Линц – любимый город Гитлера, который он планировал со временем превратить в столицу мира. Освобожден В. П. Макиев почему-то только 24 мая 1945 года, хотя Австрия к тому времени была свободна уже более двух месяцев. Предполагаю, что, поскольку часть Линца была освобождена американцами, лагерь освободили они, и 24 мая 1945-го – это не дата освобождения, а дата его передачи американцами советским войскам.
А Андрей Алексеевич Гудименко из фильтрационного лагеря в Кременчуге был отправлен в Хаммельбург XIII Р, печально известный офицерский лагерь, действовавший еще в годы Первой мировой. В этом лагере содержались плененные советские военачальники. Восемь генерал-майоров, три генерал-лейтенанта, в том числе легендарный Дмитрий Михайлович Карбышев. После Хаммельбурга Карбышева переводили в несколько концлагерей, пока не отправили в Матхаузен (Австрия), где заживо заморозили – раздетого на морозе поливали холодной водой. Известно, что в лагере Хаммельбург Карбышев организовал и возглавлял движение Сопротивления.
О жизни моего деда в лагере мне ничего не известно. Знаю только, что умер 21 мая 1943 года в госпитале для военнопленных, город Кобург, Бавария. Была ли у него возможность спасти свою жизнь? Наверняка. Национальность в анкете – украинец, членом ВКП(б) не был. Достаточно было убедить немцев, что всегда ненавидел «москалiв та комиссарiв», и, учитывая армейскую должность (начальник разведки дивизиона), ему была бы открыта дорога в немецкую разведшколу. А далее – печально известные батальоны «Роланд», «Нахтигаль», дивизия СС «Галичина». Честно говоря, разыскивая информацию о деде, больше всего боялся увидеть его фамилию в списках предателей. Перелопатил огромное количество документов, ничего не нашел. Но его судьба прямо указывает на то, что предателем он не был. Умер, судя по лагерной фотографии, от истощения или связанной с этим болезни, – предателей кормили получше. Из Хаммельбурга военнопленных увозили или в штрафные конц­лагеря (как Карбышева в Матхаузен), или на допрос в гестапо, или в лагеря для предателей – Цитенхорст, Вульгайд, Дабендорф. В этих лагерях, отличавшихся мягкими условиями содержания, деда точно не было.
Уже в процессе работы над этой статьей нашел в Интернете фотографии кладбища при госпитале для военнопленных, где похоронены 58 человек. Без особой надежды начал их просматривать, все-таки через лагерь Хаммельбург прошло около 18000 человек, более 3000 из них умерли. Представляете, что я почувствовал, когда на могильном кресте с четвертого снимка прочел: «Аndrei Gudimenko 18.10.1914 – 21.05.1943»?! Так 22 декабря 2013 года мы узнали, где похоронен мой 28-летний дед…
Заканчивая рассказ о потерях моего бессмертного взвода в 1941 году (самом страшном году, как для моей семьи, так и для всей страны), я должен сказать о Федоре Акимовиче Игнатове, брате бабушки по линии отца.
Красноармеец 400-го стрелкового полка Игнатов погиб в конце ноября 41-го под Мос­квой. Это пока все, что мне известно. Поиск продолжается.
Заместитель – капитан
Должность замкомвзвода в моем бессмертном взводе занимает Григорий Петрович Макеев, брат бабушки по материнской линии, в реальной жизни бывший командир отдельной учебной роты 172-й Павлоградской стрелковой дивизии, капитан. Почему заместитель старше по званию командира взвода, старшего лейтинанта, я уже объяснял.
Задачи учебной роты – подготовка младших командиров (сержантов) и охрана Красных знамен дивизии. Какая из них важнее – сложно сказать. И без сержантов, командиров отделений, дивизия воевать не может. А при утере знамени дивизия считается утерявшей воинскую честь и подлежит немедленному расформированию, то есть перестает существовать как воинское подразделение. Так что судите сами.
Обучение происходило не в классах, а в боевых условиях. Хотя призван Григорий Петрович был в июне 1941 года, первые сведения о его наградах датированы мартом 1944 го. Восемь дней войска 172-й стрелковой дивизии не могли взять деревню Перевердув (Млыновский район Ровеньской области). Шли ожесточенные бои, в ходе которых был окружен наш 338-й стрелковый полк. 16 марта 1944 года командир дивизии возложил задачу прорыва кольца на командира учебной роты лейтенанта Макеева. Рота вышла во фланг противника с севера и, как сказано в наградном листе, «умело маневрируя, прорвала оборону противника и ворвалась в деревню», где «в неравном бою уничтожила до 40 немецких солдат и офицеров». «Лейтенант Макеев, будучи ранен, не покидал поле боя и продолжал выполнять поставленную задачу». За что и был награжден орденом Красной Звезды.
Через пять месяцев, 11 августа 1944 года, старший лейтенант Макеев с учебной ротой после 5-часового боя занял населенный пункт Доромин в Польше. На следующий день, 12 августа, учебная рота ведет бой с превосходящими силами противника за Доброцице. Старший лейтенант Макеев заменил выбывшего пулеметчика и лично уничтожил до 15 солдат противника. Всего рота уничтожила до 40 солдат и офицеров, два бронетранспортера, два станковых пулемета и захватила четыре лошади. Старший лейтенант Макеев награжден орденом Отечественной войны II степени.
17 января 1945 года в лесу близ Пиотрикова на учебную роту, охранявшую знамя дивизии, трижды за день нападали немцы численностью до 150 человек. Все атаки были успешно отбиты, причем старший лейтенант Макеев лично уничтожил до 15 немцев, а четверых взял в плен, в том числе одного офицера. Награда – орден Оте­чественной войны I степени.
Вскоре Григорию Петровичу было присвоено звание капитана. А 18 февраля 1945 года он погиб в местечке Дибау, Германия. О чем его сестре, моей бабушке, написала медсестра Женя. Она сообщила, что похоронен он на берегу реки Бобер. Еще она сообщила, что «Гриша был мне очень близким человеком», и обещала приехать после войны. Но не приехала. Погибла? Ведь последние месяцы войны были тоже очень горячими.
Не знаю, насколько точны сводки о потерях противника («до 80 убитых и раненых», «до 15 убито, четверо взяты в плен» и т.д.), но совершенно очевидно, что за последний год войны Григорий Петрович отомстил за всех моих дедов, убитых, взятых в плен. Отомстил как минимум втройне.
Я рассказал только о двух из братьев Макиевых – Викторе и Григории (в документах был и вариант фамилии «Макеев»). А вообще у моей бабушки Клавдии было пять братьев. Иван погиб еще в Гражданскую войну. В Великую Отечественную воевали, кроме Виктора и Григория, еще Илья и Василий. Сержант Илья Петрович Макиев, командир отделения автоматчиков, погиб 25 апреля 1942 года под Ленинградом, разор­ван прямым попаданием мины. Где именно похоронен, не знаю, пытаюсь найти.
Василий Петрович Макиев – один из троих выживших дедов. Воевал в морской пехоте, на Северном Кавказе. Был дважды ранен. После первого ранения кисть руки не совсем правильно срослась, практически не разгибалась, но это не помешало деду вернуться в строй. А второе ранение, в позвоночник, оказалось гораздо серьезнее, на фронт после него он не вернулся. До конца жизни Василий Петрович носил специальный корсет, самостоятельно не мог завязать шнурки. После войны жил в Казахстане, где и умер в преклонном возрасте.
У деда со стороны матери А. А. Гудименко было трое брать­ев. Выжил один. В победном 45-м ему исполнилось только 17 лет. Об Иосифе, погибшем в Кременчуге, я упоминал. Петр Алексеевич Гудименко погиб, по одним данным, в декабре 1943 года, по другим – в феврале 1944 года. Где, при каких обстоятельствах – неизвестно. Надеюсь – пока, и рано или поздно в каком-то из архивов найдется документ, из которого мы точно узнаем о его судьбе. Сейчас мне известно только то, что он был рядовым артиллерийского расчета.
Наконец, я хочу рассказать о единственном из дедов, кого я лично видел, на чьих коленях сидел и чью фамилию я ношу. Это Шиняков Николай Кузьмич, дедушка со стороны отца. Он умер, когда мне было восемь лет. О войне он рассказывал нечасто и немного. Но знаю, что воевал Николай Кузьмич в танковых войсках и дважды горел в танке: первый раз – в 1942 году. После излечения – снова на фронт. В самом начале 1943-го танк деда опять подбили, он был ранен. На этот раз ранения оказались серьезнее, и после излечения в экипаж он не вернулся. Старший сержант Шиняков был назначен дефектовщиком 118-го армейского сборного пункта аварийных машин. Дефектовщик обязан определить, какие именно повреждения получил танк и можно ли его отремонтировать в полевых условиях. Отправил в походную мастерскую танк «неизлечимый» – долго будешь доказывать, что не было злого умысла, что не пытался загрузить мастерскую бессмысленной работой. Не докажешь – трибунал. Тем более трибунал – если подпишешь «смертный приговор» танку, который еще можно починить. Это расценивалось как диверсия. Так что осмотреть подбитый танк и вынести заключение – как над пропастью пройти.
Только в феврале–марте 1945 года Николай Кузьмич «прошел над пропастью» 62 раза. Принял от воинских частей 62 подбитых танка. Обязанности свои выполнял безупречно и был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Но полковник Садовский написал на представлении: «достоин медали «За боевые заслуги». Ею деда и наградили. Так вот бывало: воевал человек, не один бой прошел, дважды в танке горел – никакой награды. А единственную в вой­ну медаль получил за пусть непростую, но все же небоевую службу.
«Неродной» дед
Тут самое время упомянуть еще об одном солдате моего бессмертного взвода – В. И. Дроботове. Через десять лет после войны, когда стало ясно, что дед Андрей не вернется, моя бабушка Клавдия Петровна вышла замуж.
Непосредственно в боевых действиях В. И. Дроботов участия не принимал. Он и хотел бы, но логика офицеров военкомата неумолима – нельзя отправлять в бой человека, способного починить дизельный двигатель. В войну такие специалисты ценились на вес золота. Василий Иванович был одним из первых трактористов Томаровки. И дизели ремонтировал, как говорится, с закрытыми глазами. Чем и занимался всю войну. Ни боевых ранений, ни боевых наград не получил. Заработал только, если можно так сказать, «боевой» радикулит. Танки доводилось ремонтировать и в болотистой местности, и не всегда летом. Лишь в 1985 году Василия Ивановича наградили орденом Оте­чественной войны II степени.
Воевали не только мои деды, но и прадед Кузьма Андреевич Шиняков. К началу войны ему было уже далеко за сорок. Тем не менее он был призван в начале войны и воевал до победы. К сожалению, это все, что мне о нем известно. Просматривая на поисковых сайтах все файлы, в которых упоминалась фамилия «Шиняков», натолкнулся на данные о Шинякове Иване Кузьмиче 1918 года рождения, призванном Сталинским РВК (город Сталино–Донецк). Напомню, моего деда звали Шиняков Николай Кузьмич, родился он в 1914 году, призван Запорожским райвоенкоматом. Не скрою, я подумал, что у Николая Кузьмича был младший брат Иван Кузьмич. Поехал к своей тете, Нине Николаевне (в девичестве Шиняковой, дочери Николая Кузьмича). Поехал, предвкушая, что мне откроется некая семейная тайна. Но – увы. Никакого брата у деда не было, была лишь сестра Анна.
Но в состав своего бессмертного взвода Ивана Кузьмича я все-таки включил. Руководствуясь при этом простым соображением. А именно – все люди с фамилией Шиняков, которых я на сегодняшний день знаю, мои родственники. Близкие или не очень, но родственники. И вероятность того, что И. К. Шиняков мне родня, существует. На таком вот, скажем прямо, шатком основании я его внес в списки моего взвода. Ну еще и потому, что все-таки героическим он был сержантом.
Если вы много читали о вой­не, смотрели военные фильмы, наверняка вам попадался сюжет о связисте, который под шквальным огнем противника, ежесекундно рискуя жизнью, восстанавливает связь для родного батальона, ибо от этого зависит исход боя. Так вот, этот излюбленный литераторами сюжет взят буквально из боевой биографии Ивана Кузьмича.
Дабы не быть голословным, несколько цитат из его наградных листов: «В бою 27.09.44 г. на западном берегу р. Нарев под сильным артиллерийским огнем противника исправил 8 порывов телефонной линии на расстоянии 1000 метров», «В бою 15.01.45 г. в районе Винницы под огнем противника исправил 9 порывов линии», «Будучи командиром взвода связи 03.07.44 г. в бою по ликвидации опорного пункта противника южнее г. Минск тов. Шиняков был ранен, но с поля боя не ушел, пока полностью не была обеспечена связь с ротами».
Командование оценило заслуги связиста Шинякова. Он был награжден орденами Оте­чественной войны I и II степеней, орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги».
Из девяти воевавших моих родных и двоюродных дедов (десятый – прадед К. А. Шиняков) вернулись четверо. Шестеро погибли. Такова цена, которую заплатила моя семья за победу.
Память как национальная идея
Все время, потраченное мной на поиски информации о воевавших предках, меня не покидало ощущение, что делаю я нечто важное. Для меня, для моей семьи. Если хотите – для страны. В одной из философских статей прочел мысль о том, что у нас, современных россиян, очень мало общего.
Нет единой национальной идеи, единой для всех религии и т. д. Единственное, что нас по-настоящему объединяет, – память о страшнейшем испытании нашего народа, память о Великой Отечественной вой­не. Мы мало знаем о наших воевавших предках. Внуки будут знать еще меньше. Для наших правнуков война станет понятием совершенно абстрактным, не имеющим конкретно к ним никакого отношения. Тогда исчезнет последняя, цементирующая нас как народ основа. Не хочется даже предполагать, к каким последствиям для страны может привести утеря общей исторической памяти. В наших с вами силах сохранить эту память в пределах хотя бы одной с­емьи. Узнать, кто, где и как воевал, при помощи Интернета не так сложно (чуть ниже расскажу, как это сделать). Можно, при стечении обстоятельств, и выяснить судьбу пропавшего без вести.
В большинстве случаев «пропал без вести» означает плен. Жестокие слова Сталина о наших военнопленных наложили на всех побывавших в плену клеймо возможных предателей. Да, были и такие: несколько тысяч бывших солдат и офицеров служили у Власова. По некоторым оценкам, всего в плен попало до 6,5 миллиона военнослужащих Красной Армии. И из-за нескольких тысяч власовских мерзавцев клеймо подозрения падает на всех них. Потому, если в вашей семье есть пропавшие без вести в годы войны, ваш моральный долг попытаться разыскать данные об их судьбе, восстановить их честное имя. Напомню – мы живем благодаря этим людям, перенесшим бесконечно тяжелые испытания.
Если разыскиваемый человек вернулся живым или вы точно знаете, что он был награжден, зайдите на сайт «Подвиг народа» (podvignaroda.ru). Если нужна информация о погибшем или пропавшем без вести – ищите на «Мемориале» (obd-memorial.ru).
Несколько советов, полезных при работе на этих ресурсах. Вводите только те данные (дата рождения, место призыва, звание и т. д.), в которых абсолютно уверены, иначе найдете не того, кого ищете. Лучше ввести только Ф.И.О. и в списке однофамильцев, сопоставляя данные, выбрать своего. Малейшая ошибка в данных выводит на другого человека. Нашли любое упоминание, точно относящееся к разыскиваемому? Даже в одной строчке в приказе будут какие-то данные – звание, год рождения, должность. Смотрим название документа, там наверняка будет номер воинского подразделения: «сводная ведомость потерь 400-го стрелкового полка», например. Затем смотрим на подпись, подписан он может быть в том числе и командиром дивизии, с указанием ее номера. Так узнаем место службы. Затем – назад в поиск, и снова набираете данные вместе с вновь обнаруженными. И так лучше делать каждый раз, когда найдете новые сведения. Если вы искали старшего лейтенанта Иванова, вне зависимости от того, нашли или нет, поищите данные о лейтенанте Иванове и капитане Иванове – он мог быть как разжалован, так и повышен в звании. Обязательно просматривайте все поля в результатах поиска, наградные листы, приказы, протоколы и т. д.
Если ничего не нашли, подумайте, как могла быть изменена разыскиваемая фамилия. Я не шучу. Двое из моих двоюродных дедов, носивших украинскую фамилию Макиев, в документах были записаны под русским ее вариантом Макеев, о чем я уже упоминал. В одном из документов А. А. Гудименко значился как Гудыменко. И если бы я не попробовал ввести в поиск такой вариант фамилии, важный факт был бы упущен.
Если не нашли совершенно ничего, не отчаивайтесь. Дело в том, что работы по оцифровке и размещению в открытом доступе архивов Министерства обороны еще продолжаются. Это огромные объемы информации, быстро это сделать невозможно. Тогда возьмите за правило раз в месяц, раз в квартал снова и снова искать. Уверен, рано или поздно вам повезет. А если вы нашли, пожалуйста, не поленитесь и передайте информацию в музей народной культуры для пополнения проекта «Бессмертный полк Белгородчины». Материалы можно присылать электронной почтой bgmnk@mail.ru [1] или по адресу: 308002, г. Белгород, ул. Мичурина, д. 43. Справки по телефонам 26-84-96, 8-951-147-41-54; Басаргина Анна Анд­реевна, Бурханова Наталья Леонидовна.
А если судьбы ваших воевавших предков окажутся выдающимися, необычными – все может быть, – напишите мне по адресу: Shinyakoff@yandex.ru [2]. Возможно, я о них напишу.