От Паулюса до Пауэрса

Казалось бы, какая связь между немецким генерал-фельдмаршалом Фридрихом фон Паулюсом, плененным под Сталинградом в 1943 году, и американским летчиком-шпионом Фрэнсисом Пауэрсом, сбитым под Свердловском в 1960-м?
Эта связь прослеживается в судьбе нашего земляка Петра Матвеевича Седнева, ветерана Великой Отечественной войны, полковника в отставке, бывшего минометчика и ракетчика.

Но обо всем по порядку. Предвоенная жизнь Петра в селе Марково Курской области, где он родился, ничем от жизни его сверстников не отличалась. Учился в школе, заодно помогал отцу в колхозе: боронил на лошади пашню, работал на жатке-лобогрейке, вилами сбрасывая сжатый хлеб с платформы на землю.
Дальше все было как в классическом кино. Школьный выпускной и сразу же страшное известие о войне. Сколько было планов у Петра на предстоящую жизнь, ведь учился неплохо… Отца, Матвея Ильича, забрали на фронт сразу же, и до самого окончания войны Петр не имел о нем никаких известий. И воевали где-то рядом, но встретились уже после Победы.
Петра в 41-м определили в Пензенское артиллерийское училище, откуда он за отличную учебу был выпущен в звании лейтенанта (лишь шестеро из ста тридцати получили это звание, остальные выпустились сержантами).
С двумя кубиками в петлице, поскрипывая новыми ремнями, с пистолетом ТТ на поясе, попал лейтенант в горновьючную батарею 76-миллиметровых пушек. Молодой был, необстрелянный. Думал, все – теперь фашистам конец. Под Калугой двое суток пешком добирались к переднему краю, а попали в окружение, из которого еле унесли ноги. Тут-то представление о войне с романтического сразу сменилось на прозаическое.
Став командиром взвода 120-миллиметровых минометов в стрелковой дивизии, сразу вступил в бой. В день отражали три–четыре атаки противника, окапываясь в лесу, мокрые по пояс под постоянной бомбежкой. Какая уж тут романтика? Минометная плита весит 110 килограммов, да мина целый пуд. За день так натягаешься, что окопная грязь райским шалашом кажется.
Перед боями в Сталинграде проходили обкатку танками, бросали учебные зажигательные смеси. Но «обкатка» в бою самолетами оказалась пострашнее.
Седнев вспоминает, как плотно шли немецкие бомбардировщики огромной стаей, словно воронье в небе, даже просвета не видно было.
– Мы держали оборону у тракторного завода, вражеская эскадрилья, видно, получила задание стереть нас с лица земли. Долбит и долбит враг по позиции. Я вырыл даже не окоп – яму, чуть что – нырь в нее. Это и спасло. Сначала все падали при каждой опасности, но в бою опыт приобретаешь быстро. Пикирует самолет на тебя – беги не от него, а под него. Если пуля или снаряд свистит, значит, это не твои. Когда они убивают, их не успеешь услышать.
Петр Матвеевич до сих пор не может забыть разведчика с оторванной разрывом снаряда ногой, его страстную просьбу пристрелить, избавив от мук. Но кто решится на такое? Завернули в палатку и отправили в санчасть.
– Через месяц боев мы стали как-то понахальней, что ли. Во всяком случае, бояться и кланяться пулям перестали. Но в день позицию меняли несколько раз. Сколько землицы сталинградской перекопали! Не на один Мамаев курган хватит. Кстати, знаменитая возвышенность была практически рядом. В начале битвы немецкие летчики даже издевались: сбрасывали продырявленные колеса и трубы, чтобы попугать нас их воем. Сбросили однажды мешок с курицей и яйцами: плохая, мол, русская несушка. В нейтральной зоне боев был ручеек, так они кричали: «Рус, не стреляй, берем воду». Мы как-то даже ошалели от такой наглости, но когда приехало высшее командование, была взбучка: вы что, братаетесь, что ли?!
Но после заданной в боях трепки немцы присмирели, особенно когда «катюши» сказали свое слово.

Петр Матвеевич вспомнил и военную хитрость, когда окруженные румыны не хотели сдаваться. Наши ночью гоняли несколько танков и тракторов с зажженными огнями, создавая иллюзию огромной колонны. После чего вопрос о сдаче с повестки дня был снят.
И, конечно же, Седнев не мог пропустить такого события, как пленение Паулюса. Во все глаза он смотрел на высокого худощавого фельдмаршала, который шагал в сопровождении своего начальника штаба и адъютанта.
Хотя на этом сталинградские события для советского офицера не закончились. Еще долго наши подразделения зачищали территорию, вытаскивая из подвалов домов, сараев замерзающих фрицев.
Всю весну и начало лета часть, где служил минометчик, постоянно переформировывали, передвигали по российским просторам, пока не оказался командир минометной роты под Прохоровкой, у села Дмитриевка, а потом и в самом пекле танкового боя у хуторов Петровка и Ва­сильевка.

Сражение, начавшееся 12 июля, не раз описано во многих исторических документах. Но как описать состояние тех солдат, офицеров, кто непосредственно участвовал в этом кошмаре? А как еще назвать сплав огня, гари, жженого металла и человеческих тел? Сознание отказывалось понимать действительность. Спасало только чувство долга. В этом аду нужно было делать свою работу.
День Победы Петр Матвеевич встретил в гос­питале в Югославии. Всю войну прошел, словно заговоренный от ран, а под Веной, перед самым ее концом, не устоял – в буквальном смысле: ранило в ноги.
Почему-то запомнилось, что под окнами гос­питаля все время играл на скрипке местный крестьянин, на радостях угощая советских солдат ветчиной и вином. Но в день Победы и этого оказалось мало. Офицеры, получив зарплату, тайком через окошко убежали праздновать в местный ресторан. Назад уже возвращались с песнями, но их без особых нареканий (день Победы все-таки) пропустили в парадную дверь.
Служить Петр Матвеевич продолжал до 1970 года. Был командиром ракетного дивизиона под Свердловском, потом на штабной работе. Первое мая 1960 года запомниось офицеру надолго. Часть подняли по тревоге: в воздухе обнаружили нарушителя границы. Американский самолет-разведчик U-2 проследовал на высоте 20 километров над стратегически важными объектами Советского Союза. Зенитный ракетный комплекс «ЗРК-75» прервал этот вояж. Летчику американского самолета Фрэнсису Пауэрсу удалось катапультироваться. Уже потом пленного обменяли на советского разведчика Абеля.
Петру Матвеевичу сегодня за девяносто. До последнего времени он работал заместителем председателя Белгородского городского совета ветеранов, постоянно встречается с юными белгородцами: ему есть что рассказать молодежи. Со своей женой Ниной Кирилловной они недавно отметили «железную» свадьбу – так называют 65-летие в браке. У них две дочери, два зятя (это они особо подчеркнули), трое внуков и Матвей, полуторагодовалый правнук, названный в честь прапрадеда.
Матвей порой завороженно смотрит на три ордена Красной Звезды, медали прадеда. Пока он не знает, какой ценой дались ему эти награды. Но Петр Матвеевич не теряет надежды все ему толково со временем рассказать.