Большая и Малая земля учителя-солдата

Тихую с домиками в один ряд улочку на окраине села Плотавец, словно в насмешку, назвали Боевик. Рядом – край оврага (его в этих местах называют яр), за которым стоят огромные, в три обхвата, дубы.
Здесь, вдали от общественной жизни, проходили кулачные бои – отсюда и прозвище.
Старенький, еще построенный прадедом Ивана Никитовича Столбовского домик уже чуть врос в землю – ему никак не меньше двухсот лет. Но ладно скроенный из дуба (и стены, и полы, и потолки) простоит как минимум еще столько же.
Иван к кулачным забавам был равнодушен. Книги – это другое дело. Мог читать часами напролет. Да и без этих утех в Плотавце было чем заняться. Село славилось своими ярмарками – это были самые счастливые времена для местной ребятни. К этому времени наиболее практичные из них уже накопили копеечки на сладости.
Ставились торговые палатки или, как их называли, ларьки; сооружались качели и карусели. Съезжался народ, даже из самой уездной Корочи, и начиналось: кто торгует, кто покупает. А главное – казалось, что все поют: те и другие… В селе песню любили, говорили: не поют – играют.
Уже тогда Иван внимательно вслушивался в разговоры старожилов. Может и не замышлял пока написать историю своего села, но предпосылки к этому были.
Как придать забвению, к примеру, то, что его дед Никита Степанович, высокий и сильный красавец, служил в гвардейском полку при Зимнем дворце, стоял в охране царских покоев? Такую честь оказывали не каждому. А двоюродный брат деда Филипп Столбовский и еще один селянин, Иван Семыкин, в 1902 году служили на броненосце «Потемкин».
«История села Плотавец» – эту книгу сельский учитель с пятидесятилетним стажем все же написал. Об удивительных людях, о красивой, к сожалению, разрушенной церкви, о зверствах периода Гражданской вой-ны, голоде, коллективизации, четырех сельских колхозах с такими разными, даже по смыслу, названиями: политкорректными «Пятилетка» и «Красная Звезда» и словно в противовес им – «Боевик» и «Степан Разин», о раскулаченных крестьянах и бесправных «лишенцах» (лишенных избирательных и ряда других прав).
Лет за пять до войны направили Ивана в Корочанское педучилище, но учиться он смог только заочно – отец считал, что пора зарабатывать. Должность определили не по годам уважительную – колхозный бухгалтер (все-таки студент, хотя и заочник). Так прошел год. А став педагогом, в соседней Алексеевской начальной школе получил он свой первый класс. Было Ивану тогда всего шестнадцать лет!
На воинскую службу Ивана Столбовского призвали за год до начала войны. В июне 1941-го их 81-й гаубичный артполк стоял в молдавском городе Бельцы. Артиллеристы здесь и приняли первый натиск врага. По существу, это был единственный настоящий, практически равный бой за всю первую летнюю кампанию – дальше приходилось только отступать.
Холодная зима на подступах к Ворошиловграду надолго запомнилась Ивану. Чтобы согреться, его самый близкий друг сибиряк Вася Гавриленко пустился в пляс, да так заразительно, что многие тоже стали пританцовывать.
Вася и частушку моментально сочинил, что, мол, вы, храбрые ребята, бейте немца в самый глаз. Отобью я вам чечетку, может быть, в последний раз.
Она оказалась пророческой – в одной из контратак Василия ранило. Он умирал на руках друга и все время просил пить. В бреду вспоминал жену, детей. И снова просил дать глоток домашнего кваса. Вода во флягах замерзла, дали комочек снега. Так последнего желания друга Иван и не выполнил.
Отступали по ростовской земле, богатейшему хлебному краю, превращенному в пепелище.
Первый свой орден Красной Звезды Иван получил за успешную разведку под Новороссийском. Четверых разведчиков вызвал командир и поставил задачу: в течение двух суток в тылу противника нанести на карту расположение штабов, складов боеприпасов, узлов связи. Задача непростая, но вернулись разведчики не просто с данными, а еще прихватили языка – немецкого ефрейтора.
Там же, под Новороссийском, Ивану удалось встретиться с легендарным Цезарем Куниковым, командиром десантного отряда морской пехоты, впоследствии Героем Советского Союза.
– Нас ждет холодная вода, огонь врага, а кого-то, быть может, и смерть, – сказал майор. – Со мной пойдут только добровольцы. Через пять минут построиться, кто передумал, пусть идет в штаб за документами.
– В строй, – вспоминает Иван Никитович, – не вернулись только двое.
Это были знаменитые бои морского десанта на Малой земле. Катера из-за мелководья не могли подойти к берегу, и не умеющий плавать Иван больше волновался по этому поводу. Но напрасно – глубина там была небольшая. Место высадки немцы освещали прожекторами, и пулемет косил десантников десятками. Выжившие цеплялись за плацдарм всеми силами – отступать было некуда. Ночью прикапывали погибших, их было порой полные окопы. Но утром из-за бомбежек все тела опять были наверху. Казалось, не осталось и метра площади, куда бы ни упал снаряд или бомба.
Ивана Никитовича многие спрашивали, видел ли он там Брежнева.
– Что врать, – говорит Столбовский, – ходили ночью какие-то инспектора, а был ли это Брежнев или кто другой, кто его знает? Мы только командира в лицо и знали.
За Малую землю Столбовский награжден орденом Отечественной войны II степени и… ранением. Ему не раз советовали, напиши, мол, письмо Брежневу, он даже обрадуется. Но Иван Никитович человек принципиальный: не видел – значит не видел.
Отлежавшись в госпитале, он освобождал Белоруссию, где насмотрелся на зверства фашистов. По всему пути – сожженные хаты, тела убитых. Не забудет Иван Никитович до последних своих дней, как двое маленьких детишек тормошили мертвую маму, спрашивая: «Мама, бай-бай?». И хотя к смертям в бою привыкли, этот эпизод никак из памяти не выходит.
Гродно, Гомель, Минск, Могилев, затем Кенигсберг. Долгим был путь у солдата к Берлину. По пути, уже в Германии, встречались колонны пленных, почти без сопровождения – воевать сил у них уже не было. Попадались и группы бывших рабочих-невольников, угнанных из Советского Союза. В немецком порту Росток был его последний бой.
После Победы, оправившись от ранений и контузий, Иван Столбовский решил, что служить ему еще долго, но неожиданно пришел приказ о демобилизации учителей.
Назначенный директором Плотавской школы Иван Никитович, уже с женой Раисой Ефимовной, поступил в учительский институт и на сессии вместе ходили в Старый Оскол за
70 километров. На последних курсах носили с собой и дочку, даже в тридцатиградусные морозы.
На пенсию учитель географии и истории ушел уже в восьмидесятилетнем возрасте, проработав в школе более шестидесяти лет, параллельно занимаясь с ребятами краеведением.
Сейчас в его дом забегают проведать старого учителя уже внуки его учеников. Он до сих пор рад каждому гостю.
В 2008 году ветерану Великой Отечественной войны Ивану Никитовичу Столбовскому, фронтовому разведчику, награжденному пятью боевыми орденами, дали квартиру в областном центре. Но жить там он не смог – вернулся в родовое гнездо.
– Не могу без деревенского воздуха, запаха трав, пения птиц по утрам, – говорит старый солдат.
И его можно понять. Ведь здесь живет его память. А она – очень сложная штука. Особенно у тех, кому есть что вспомнить.