Вдруг из-за леса показались «тигры»

-ВЫ КОГДА-НИБУДЬ ели клубнику вволю? Нет, не горсточку, а так, чтобы живот распирало от сытости? Эх, тогда вы жизни и не видели! Я родился в деревне Грачи, что под Тулой. Да, да – это как раз неподалеку от родовой усадьбы Тургенева Спасское-Лутовиново. Знаменитый Бежин луг был и моей территорией детства. И я вот так же, как и герои этого рассказа, ходил в ночное, пас лошадей. В школу бегал за несколько километров по лощине, усеянной клубникой. Крупной, почти такой, как у нас, которую называют садовой, только слаже намного. Даже жалко было ногами топтать такую красоту…
Иван Степанович Кирилкин даже расстроился от ярких картин детства. Вспомнил он, как отца, спасавшего от ливня склад с зерном, убило молнией, и они, шестеро детей, как могли, помогали матери выжить. Пас колхозных коней и десятилетний Иван. Мечтали о куске хлеба, зимой об охапке дров. Ходили в домотканой одежде, летом босиком, зимой в валенках по очереди. Лето любили больше всего – это было золотое время. Оно кормило ягодами, грибами, лесной дичкой.
Все три старших его брата уже воевали, когда фашист подходил к Туле. Иван же, по малолетству, взяв в руки лопату, копал противотанковые рвы, пока добровольцем не пошел на курсы минометчиков.
Новоиспеченный сержант, командир минометного расчета попал прямиком на позиции у сталинградского завода «Баррикады». Ходил в атаку по трупам своих же однополчан, мерз в окопах, голодал на огневых позициях. Считалось, что снабжение оборонявших Сталинград было неплохим, но сбрасываемые по воздуху припасы не всегда доходили до передовых позиций.
Перейдя в наступление, его полк освобождал Парфенову балку, где находился штаб Паулюса. Самого фельдмаршала минометчику увидеть не довелось, но он вдоволь насмотрелся на завшивленных и обмороженных фрицев, у которых была жуткая тоска в глазах. Быть может, они впервые, после победных маршей, поняли тогда, что такое война с Россией.
Сталинград оставил метку на лице сержанта – его зацепило осколком. Но лечение было недолгим – их перебросили под корочанское село Хохлово. Южный фас Курской дуги стал апофеозом войны для молодого солдата. Он вспоминает один из эпизодов сражения.
– Наша минометная рота поддерживала наступление стрелкового батальона капитана Давыденко. Мы вышли к опушке Хохловского леса на краю ржаного поля – прямо перед нами фашисты выкатили пушку и открыли огонь по наступающим. Мерять расстояние было некогда. На глаз определил прицел, угломер и дали залп. Видно, сталинградский опыт сказался – орудие было уничтожено. Тут же между лесом и селом в балке обнаружили скопление пехоты, танков и минометов противника. Завязался бой. Вдруг из-за леса показались «тигры» – мы тогда о них только слыхали да изучали их слабые места, которых было, в общем-то, немного. Сержант Шерстобитов, став у прицела пушки, двумя снарядами поджег один танк, затем еще тремя повредил другой, который задним ходом скрылся в лесу. Мы, минометчики, отсекали пехоту от танков, да так, что стволы раскалились. Шерстобитову за этот бой вручили орден Красной Звезды, мне – медаль «За отвагу».
Однажды в разведке Кирилкина засек пулеметчик противника. Вот где пригодилась деревенская сноровка. Иван полз в высокой траве, и она своим колыханием выдавала каждое его движение. Пулеметчик буквально стриг очередями траву над сержантом, а он, словно уж, скользил по земле. И лишь русло ручья спасло Кирилкина.
Ребята в роте, увидев стертую на локтях гимнастерку и окровавленные руки разведчика, засыпали его шутками, что, мол, умирать не хотелось? А кому в двадцать лет думается о смерти?
Курская битва тоже оставила свою отметину на теле солдата – Иван был ранен осколком в грудь. Пока лечился – наши успели взять Берлин.
День Победы встретил в Харькове, в офицерском запасном полку. Дисциплина там была жесточайшая. Даже сто граммов за Победу не выпили. Ну да не в этом дело – главное, что победили! Радость разве в граммах определяется?
Грамотного молодого офицера зачислили на курсы военных переводчиков с японского и китайского языков. Но и этот навык остался не у дел. Только и успел добраться до Маньчжурии, а тут и с японцами успели управиться.
После войны демобилизованный лейтенант работал на родине по комсомольской линии, а перебравшись в Прохоровский район, был и на партийной работе. Но не о такой карьере мечтал Иван Степанович. Получив педагогическое образование, стал учителем в Октябрьской средней школе. Вырастил двоих детей. У него четверо внуков, пятеро правнуков. Но своими внучатами считает всех ребятишек Октябрьского. Ни одного праздника ни в родной школе, ни в поселке не обходится без боевого ветерана. Выступления Кирилкина на торжественных митингах стали уже традицией в поселке. Да и на танцах Ивану Степановичу до сих пор нет равных, и редко кто из молодежи решится с ним тягаться в этом деле.
А по утрам бывшего минометчика можно видеть шагающим по улицам с лыжными палками – он сторонник так называемой скандинавской ходьбы. О боевых ранах он в такие моменты старается не думать. Вот уж воистину – не стареют душой ветераны!