БЫЛО ВРЕМЯ БОЕВОЕ...

Сегодня у ветерана Великой Отечественной войны – защитника Ленинграда, почетного гражданина Шебекинского района и города Шебекино М. Е. Чаплина день рождения – ему исполнилось 94 года. Долгая жизнь и судьба Михаила Егоровича тесно связаны с жизнью и историей Отечества, которому он всегда беззаветно и преданно служил. Даже тогда, когда уже с трудом передвигался из-за больных ног, он продолжал посещать учебные заведения, рассказывая детям о войне и героизме советских воинов, ведя очень нужную в нынешнее время военно-патриотическую работу.
Причем делал это умело и грамотно, поскольку в течение многих послевоенных лет работал в райисполкоме и райкоме КПСС – заведующим отделом культпросветработы (отдел культуры), инструктором, заведующим отделом пропаганды и агитации, лектором, руководителем Шебекинского филиала областного университета марксизма-ленинизма. Потому нет в районе села, хозяйства или предприятия, где бы не выступал с лекциями М. Е. Чаплин. Нет школы, в которой не звучали бы яркие и интересные рассказы фронтовика о вой­не.
Потому сегодня многие шебекинцы поздравляют заслуженного и уважаемого человека с днем рождения, желают ему счастья и здоровья, вручают цветы и подарки. К этим поздравлениям присоединяются и журналисты «Белгородской правды», предлагая вниманию читателей фрагменты воспоминаний ветерана из его почти вековой жизни.
Вместо финала – повестка из военкомата
Перед войной все мои сверстники активно занимались физкультурой и спортом – играли в футбол и волейбол, участвовали в соревнованиях по легкой атлетике. У нас в селе Титовка и колхозе имени Нежуры была сильная футбольная команда, а я был ее капитаном и центральным защитником. В нашей тогдашней Курской области мы обыгрывали все сельские футбольные команды и получили право представлять область в розыгрыше Кубка СССР среди сельских коллективов страны.
Тогдашний председатель Курского областного спорткомитета Пеньковский решил усилить нашу команду несколькими игроками из других команд области, но перед этим назначил игру с курским «Спартаком» на центральном стадионе «Динамо». Матч закончился со счетом 3:0 в нашу пользу, после чего Пеньковский подошел ко мне и сказал:
– Молодцы, укреплять вашу команду не надо, играйте собственными силами.
Потом мы выиграли у команды Ростовской области со счетом 2:0, собирались выезжать на игру с Куйбышевской областью, но ее сняли с соревнований, поскольку в команде были подставные футболисты-горожане. После этого председатель нашего районного комитета физкультуры Чудных объявил, что мы должны готовиться к финальной игре в Москве. Но финалу тому не суждено было состояться – 4 октября 1938 года большинство футболистов нашей команды получили повестки из военкомата, призывавшие в армию.
Между прочим, у наших спортсменов из Титовки были первые места в области не только по футболу, но и волейболу, некоторым видам легкой атлетики. Так, наша Ольга Непорожная в течение нескольких предвоенных и послевоенных лет оставалась рекорд­сменкой в беге на полторы тысячи метров – никто в области не мог побить ее рекорд многие годы.
Соревнования в галифе
Занятия физкультурой и спортом помогали многим легче пережить и даже выжить в трудное военное лихолетье, особенно в первые годы войны. Помню, когда на поезд налетели немецкие самолеты и начали его бомбить, нам пришлось выпрыгивать из кузовов машин, которые были закреплены на железнодорожных платформах. С такой высоты, да еще во время движения поезда далеко не всем удалось удачно выпрыгнуть – многие погибли или были покалечены.
Уже на третий день по прибытии в 539-й гаубичный артиллерийский полк 11-й стрелковой дивизии Ленинградского военного округа нас выстроили и спросили:
– Кто занимался легкой атлетикой?
Один я поднял руку. В тот же день меня направили на армейские соревнования по легкой атлетике в город Кингисепп. Прибыв на соревнования, разделся, разулся и начал прыгать в высоту и длину босиком, но в галифе. Галифе не снял, поскольку под ними были белоснежные подштанники с завязочками. Но в обоих видах прыжков занял первые места.
В том же году, когда нас призвали, военнослужащие 1916 года рождения увольнялись в запас. А в полку была своя футбольная команда. Капитаном ее в то время был Сергей Соловьев – будущий игрок сборной СССР. Он был в составе ленинградского, а потом московского «Динамо». Меня зачислили в команду, и я играл вместе со знаменитым Соловьевым, которого болельщики называли тогда черным буйволом – за цвет волос и силу. Так что физическая подготовка в период войны имеет огромное значение для выживания и победы.
Латышка нагадала
Эту встречу я запомнил на всю жизнь. Во время отступления нам очень хотелось есть, но есть было нечего по несколько дней. Обезвоженный организм требовал и воды, но пить из колодцев нам не разрешали – диверсанты часто травили в них воду. А пить-то хочется. Вот и подошли мы как-то в Латвии с котелками к колодцу, хотели зачерпнуть водицы, но женщина-латышка средних лет предупредила нас о том, что недавно к колодцу подходили двое мужчин и что-то в него высыпали. Вместо воды она предложила нам выпить молока. Выпил я кружку молока, а она мне говорит:
– Вы останетесь живым и вернетесь домой.
– А как же иначе, – пошутил я, – ведь за меня дома молятся и мать, и бабушка.
– А я буду жив? – спросил мой земляк из Устинки Иван Роганин.
– Я на вас не загадывала, – ответила латышка.
Она откуда-то знала, что Иван не вернется домой, но не хотела его огорчать. Он погиб под Нарвой. Я до сих пор помню ту женщину и благодарен ей за предсказание. Оно помогало мне выживать во многих случаях, поскольку я помнил всю войну ее слова о том, что я останусь жив.
Гармонь
В августе 1943 года мы располагались в районе Синявинских высот, точнее, болот. Немцы занимали эти высоты, а мы были внизу, в торфяниках, в постоянной сырости.
Помню, было яркое солнечное утро. Вышел я на лесную просеку, побитую снарядами, чтобы погреться на солнышке, немного обсушиться. Смотрю – по просеке движется наш танк, остановился возле меня. Из него вылезает капитан и спрашивает:
– Кто здесь главный? Пригласите его ко мне.
Я пригласил нашего командира капитана Ваулина.
– Нам нужен офицер, хорошо знающий эту местность. Нам надо разведать огневые точки немцев.
– А вот перед вами стоит топографический разведчик, – показывает Ваулин на меня, – он, правда, не офицер, но лучше его эту местность никто не знает. Он готовит все топографические карты для наших офицеров.
Посмотрел командир танка на меня и говорит:
– Этот не подойдет, он в танке не поместится, слишком большой, дайте кого-нибудь другого.
В этот момент из землянки вышел начальник разведки дивизиона, старший лейтенант Валентин Оловянишников, который раза в два был меньше меня ростом.
– Этот подойдет, – сказал командир танка.
Валентин подошел ко мне, снял с руки часы и протянул мне.
– Зачем? – спросил я.
– Это, Миша, тебе на память. Я не вернусь, – сказал он. – И гармонь мою возьми.
Так и произошло. Немцы пропустили танк по просеке дальше, а потом с обеих сторон открыли по нему огонь, подожгли и взорвали. Никто не спасся, погиб и Валентин.
Так я начал играть на гармони – она погибла потом вслед за своим хозяином. После войны я купил гармонь в Выборге, потом покупал другие гармошки, на них подыгрывал хору пожилых жителей нашего села Титовка, которые прекрасно пели. А позже даже участвовал в районных конкурсах «Играй, гармонь!». Теперь не играю – пальцы плохо слушаются.
Фронтовая баня
С начала войны мы не мылись в бане – не было возможности. Но в 1942 году к нам на фронт прибыла баня. Начальник штаба нашего дивизиона Кузнецов, человек строгий, но справедливый, приказал мне собрать всех ребят – разведчиков, связистов, топографов и отправляться в баню.
– Товарищ старший лейтенант, – предложил я ему, – идите сначала вы помойтесь, а я тут подежурю за вас.
– Кому я сказал? Выполняйте приказ!
Собрал я всех и повел в баню. Что она из себя представляла? Несколько палаток. В первой была раздевалка, во второй – горячая и холодная вода, мыло и мочалки, в третьей – чистые полотенца и такое же белье. Вот и вся баня – никакой парилки, но мы и тому радовались как дети.
Оделись, вышли на улицу и никак не поймем, где же наша землянка, где штабная? Вместо них зияла глубокая воронка от разорвавшегося снаряда, ничего не осталось от тех землянок и находящихся в них людей. Опять судьба, опять припомнилось то предсказание латышки.
И еще раз повезло. Уже перед снятием блокады мы втроем со связистом и заместителем командира дивизиона капитаном Яковлевым сидели в землянке, когда начался артиллерийский обстрел наших позиций. Прямым попаданием снаряд угодил в нашу землянку, пробил ее накаты, лежал и дымился, пока мы выскакивали на улицу и отбегали подальше. Снаряд тот так и не взорвался. Почему? Неизвестно. За все годы войны я был один раз ранен и трижды контужен. И вот живу до сих пор. Значит, судьба такая.