СОЛЬ ЗЕМЛИ

Все, кто знает ивнянца Николая Сергеевича Никитина, отзываются о нем как о человеке чрезвычайно скромном. Но за его плечами труд, война, послевоенное восстановление разрушенного поселка, в котором он родился, вырос и откуда уходил на фронт.

НЕ СЫТ, НО ВЕСЕЛ
Николай был старшим ребенком в семье, кроме него еще шестеро братьев и сестер. Детство, хоть и не сытое, но на то оно и детство, чтобы жить да радоваться: не всегда сыт, зато всегда весел.
Любопытные мальчишки шныряли повсюду. Ничего не ускользало от их зорких глаз, а самые яркие события врезались в память на всю жизнь. Помнит Николай Сергеевич, как в детстве волновали и притягивали своей таинственностью старинные памятники, установленные в Ивне, по всей вероятности, знаменитым людям. Хотелось разгадать их тайну, но надписи со временем стерлись, и кто похоронен под гранитными плитами – узнать было невозможно. Помнит также, как вскрывали приезжие люди в военной форме один из находившихся в Ивне склепов, надеясь найти там сокровища. Но самой ценной находкой оказался заржавленный старинный меч.

Помнит, как проводили электричество в дома односельчан. Когда в одном из соседних домов работал монтер, Коля и его товарищи, конечно же, не могли пропустить такое событие, тоже там крутились. Да и вся семья соседей следила за действиями мастера как зачарованная. Вот монтер закрепил на изоляторах на стене крученый провод, вывел его наверх, к потолку, закрепил там патрон и ввернул лампочку. Вдруг старшая из дочерей соседей бросилась к печи, взяла и подала монтеру спички.
– Зачем? – удивился тот.
– А как же, тебе ведь зажечь лампочку-то надо!
– Да нет, не надо! – засмеялся монтер, щелкнул выключателем, и лампочка ярко вспыхнула.
Понятно, какой восторг среди присутствующих вызвало это его действие.

ТАИНСТВЕННЫЙ ГОСТЬ
Самыми тяжкими для многодетной семьи в детской памяти отметились неурожайные годы. Предчувствуя беду, родители и старшие дети старались сделать хоть какие-то запасы, без устали собирали с огорода все что можно: картофель, морковь, свеклу, горох, редьку, но все-таки урожай был плохим.
– Не дожить нам с этими припасами до новины, – сокрушалась мать.
Не то что до новины – до Нового года едва хватило. А дальше хоть с голоду умирай. Но случилось чудо, иначе это событие не назовешь.
Однажды подъехал к их дому черный автомобиль. Мать и отец как увидели, так и обмерли. Тем временем из машины вышел человек в черном кожаном плаще, с портфелем, перевязанным веревкой. Незнакомец вежливо поздоровался и, раскрыв портфель, достал кусок отличного хрома, а затем попросил сшить ему сапоги. У родителей от души отлегло, засуетились, стали гостя за стол усаживать, но он, сославшись на занятость, ушел, обещав вернуться через неделю.
Ровно через семь дней человек снова появился у Никитиных. И как же он был рад и доволен, ну словно ребенок: сапоги вышли на славу. Расплатился заказчик талонами в «закрытый» магазин, о котором сельчане знали, но побывать там никому не доводилось.
На другой день мать, взяв для подмоги Колю, направилась в этот овеянный таинственной славой магазин. Чего там только не было, у Коли глаза разбегались: бутыли с постным маслом, конфеты, печенье, чай в жестяных коробках… От запаха колбасы голова шла кругом.
Продавец, увидев талоны, ахнул:
– Так ведь он вам за месяц талоны отдал, чем сам-то жить станет?
Коле хотелось и колбасы, и конфет, но мать стала диктовать продавцу:
– Мука, греча, пшенка...
Купили и небольшой пакетик «подушечек». Домой летели как на крыльях, не чувствуя поклажи: своя ноша, как известно, не тянет.
И с тех пор зажили неплохо. Слава о мастере золотые руки – Никитине-старшем разлетелась далеко по округе, количество заказчиков резко увеличилось, платили кто чем мог, время от времени перепадали семье и талоны в заветный магазин.

БОЛЬШОЕ ГОРЕ
А у Коли появилась страсть – рисование. Собственно говоря, она в нем всегда жила. Люди на его рисунках, выполненных карандашом, выходили как живые, он без труда схватывал движения, характер человека. Коля мечтал стать настоящим художником. Но все это в еще не скором будущем, а пока игры и развлечения, частенько в ущерб учебе, захватывали его. Товарищи подобрались такие же. Нужно было и на речку, и в лес сбегать, игры дотемна, какие уж тут уроки.
Однажды, когда ребята спрятались под школьное крыльцо, чтобы покурить, пока никто не видит, мимо проходила Колина учительница. Заметила детей, подошла, но не стала ни ругать, ни стыдить, только с горечью сказала:
– Что же ты, Коля Никитин, так плохо к себе относишься. Учиться не хочешь. А ведь мы хотели тебя в художественную школу отправить. Теперь не получится – в учебе отстаешь.
Эти слова кольнули словно нож в сердце. Художественная школа была заветной мечтой мальчика, который представлял, что там, во взрослой жизни, он станет мастером, будет рисовать настоящими красками на настоящем холсте. Ком подкатил к горлу, слезы закипели на глазах, слезы настоящего горя…
Хотя Николай рисовал всю жизнь, его мечта о художественном образовании так и осталась мечтой. Нужда внесла свои коррективы: еще подростком он начал работать. Вначале стал учеником токаря на сахарном заводе. К нему пригляделись – толковый парнишка справляется с заданиями отлично и отправили на ремонт котельной, а вскоре Николай уже варил сахар в одном из цехов. Заводской труд не стал для него тяжелой обузой. Живой и энергичный паренек, он работал охотно, стал неплохо зарабатывать, помогать семье. К тому же общественная жизнь на заводе кипела, а лучших производственников хорошо поощряли. Любимым местом отдыха заводчан был пруд, возле которого собиралась молодежь: веселились, общались, катались на лодках, закупленных заводом.

ПО ВОЛНАМ К ПОБЕДЕ
В 1939 году Николай поехал с товарищем в Кутаиси на строительство авиазавода. Оттуда и был призван в армию в 1942 году. В том же 42-м его направили в Объединенную школу Каспийской военной флотилии. Окончил ее в январе 1943 года. В аттестате отметки: прием радиограмм – «хорошо», передача – «отлично», стрельба – «отлично» и так далее. Был направлен радистом на бронекатер.
О моряках речного флота сказано незаслуженно мало. Небольшие, имеющие вооружение, маневренные и быстроходные корабли, на которых они служили, решали самые сложные задачи, оказывая содействие сухопутным войскам на приречных участках фронта. Бронекатеры имели массу преимуществ перед другими судами, были поистине универсальными и максимально пригодными для войны на реке, всегда были тесно связаны с войсками – и в дни отступления, и в дни победного пути на Запад. Они прославились на Днепре, Припяти, Дунае. «Речные танки», так их называли, посылали туда, где положение было особенно тяжелым. В боевых условиях выяснилось, что эти корабли могут многое, их маневренность, высокая скорость сочетались с внушительной огневой мощью, в то время как экипаж был под надежной защитой от осколков и пуль. На малом ходу почти бесшумные, они проходили мимо вражеских дозоров; благодаря небольшой осадке появлялись и приближались вплотную к, казалось бы, неприступным берегам. Действовали экипажи в основном ночью. Обнаружив наши корабли, противник освещал их ракетами и прожекторами, затем вступали в действие его артиллерия и минометы. Вокруг бронекатеров вставала стена воды от разрывов снарядов. Добавьте к этому трассы автоматных и пулеметных очередей. Казалось, что вода в реке закипает. Но регулярные рейсы катера совершали в любую погоду и при любых условиях. Бронекатеры участвовали в переброске подкреплений и боеприпасов для армии, перевозке наших бойцов, под огнем противника упорно пробивались к намеченной цели и, если нужно, вступали в бой.
На одном из таких судов в составе Азовской военной флотилии, а затем и в воссозданной на ее базе Дунайской Краснознаменной орденов Нахимова и Кутузова флотилии служил радистом Николай Никитин.
...70 лет прошло со дня первого боевого крещения, а помнит Николай Сергеевич все до мельчайших подробностей.
Выступили ночью. Согласно приказу командира, ничем не выдавали своего присутствия – говорили шепотом, не курили. Темень вокруг кромешная. Катер тихо скользил по воде вдоль берега, поросшего деревьями. Николай старался унять охватившее его волнение и все хотел, но не мог разглядеть, что впереди.

– Пригнись, – шепнул ему товарищ.
Николай пригнулся и наконец увидел на горизонте, там, где серебристая вода сливалась с начинавшим светлеть небом, четкие силуэты деревьев и между ними вражеские орудия и людские фигуры.
Моряки, пройдя незамеченными в тыл врага, выполнили задание на отлично.

ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ, СЛУЖБА – НЕТ
Для Николая Никитина война не закончилась в мае 1945 года. Дунайская флотилия, которая 11 раз упоминалась в победных приказах Верховного Главнокомандования, закончила войну позже, в столице Австрии – Вене.
В своем рассказе о тех военных годах Николай Сергеевич не раз упоминает о боевом духе моряков, которые, отступая, зубами держались за каждый клочок родной земли, а затем, окрыленные близкой победой, рвались на Запад, чтобы там, на чужой земле, завершить разгром врага.
Во фронтовых буднях Николая Никитина были многочисленные боевые операции, многокилометровые переходы, например, 80-километровый переход по Дунаю до Югославии, неожиданные нападения врага, близость опасности, холод и зной, боль и кровь – и все это вынес русский моряк. О них, моряках речного флота, не одним командиром и не раз было с восхищением сказано: «Черти, а не люди!».

Сам Николай Сергеевич Никитин, как уже было упомянуто, человек редкой скромности, но за него свидетельствуют его боевые награды. Старший радист Николай Никитин награжден высокой наградой моряка – медалью Ушакова (ею награждали за проявленные личное мужество и отвагу в боях), а также орденом Отечественной войны II степени, медалями за освобождение Будапешта, Вены, Белграда и другими наградами. В его альбоме бережно хранятся многочисленные благодарности за отличные боевые действия в составе бригады в боях за освобождение Мариуполя, Вены и других городов, объявленные по приказу генералиссимуса И. В. Сталина и подписанные знаменитым командиром 1-й Керченско-Венской Краснознаменной бригады речных кораблей Героем Советского Союза капитаном 2-го ранга П. И. Державиным, за смелость, отвагу и умение побеждать прозванного в народе Вторым Суворовым.
Затем, уже в мирное время, Николай Сергеевич служил на аварийно-спасательном корабле в Балтийском море, который занимался поиском и подъемом затонувших судов. Однажды корабль попал в жестокий шторм. Шестиметровые волны перехлестывали борта. Капитан приказал радисту подать сигнал SOS. Но рация вдруг замолчала, связь прервалась. Оказалось, что оборвался провод на мачте. Ночь, темнота, пронзительный холодный ветер, дождь сечет не переставая. Николай решает забраться на мачту, чтобы устранить неполадку. Вот он почти на самом верху, протянул руку к проводу, но тут неожиданно корабль так накренился, что храбрец оказался над водой почти вниз головой. В таком положении над бушующими волнами он скрепил-таки провод. Спустился вниз – рация работала. Благодаря отваге Николая Никитина экипаж был спасен.

В РОДНОЙ ИВНЕ
В 1948 году Николай Никитин вернулся в Ивню и не жалел сил для восстановления родного поселка. Окончив институт, работал на том же сахарном заводе, но уже в должности инженера по технике безопасности. Там же, на заводе, встретил свою любовь. Поженились, работали, растили сыновей. Как там у Льва Толстого? «Все счастливые семьи счастливы одинаково...». Николай Сергеевич бережно хранит портреты жены Марии Алексеевны, которые он сам написал.
Николай Сергеевич живет в родной Ивне вместе со старшим сыном и невесткой. Он по-прежнему много рисует и считает, что ничего особенного не сделал – «просто жил, просто работал, просто воевал». Но его военные ордена и медали, награды за труд на родной земле говорят о совсем ином, что этот человек из тех, кого называют «соль земли русской». Они, не жалея сил, «просто» и честно выполняют свой долг и без излишнего пафоса делают то, что считают правильным и нужным.
Низкий поклон и сердечная благодарность Вам за это, Николай Сергеевич.