Киот для святыни

«...Третьяковская галерея уже закрыта. В зале древнерусского искусства темно. Мы стоим со свечами у иконы Владимирской Божией Матери, а наша преподавательница Елена Александровна вдруг властно командует:
– На колени!
И мы не то что опустились – мы рухнули на колени: это наше, родное. Это то, о чем давно тосковала душа...
Сквозь годы доносится голос Елены Александровны, рассказывающей нам историю иконы. 1395 год – войско Тамерлана так стремительно движется к Москве, что нет уже времени собрать ополчение. Днем и ночью открыты все церкви, народ постится, кается, молится, а из Владимира несут в Москву чудо-творную икону Владимирской Божией Матери. 15 дней несут икону в Москву, и все эти 15 дней мрачный хан не выходит из шатра, а его войско, бездействуя, стоит на месте. В день же встречи иконы в Москве, свидетельствует летопись, Тамерлану было такое ужасающее видение, что он в панике бежит с русской земли.
Вот как об этом сказано в летописи: «Устремися на бег, Божиим гневом и Пречистыя Богородицы гоним». Такое же чудо было в 1451 году при осаде Москвы войсками ногайского хана. А в 1480 году было то великое стояние на Угре, после которого Русь окончательно освободилась от татаро-монгольского ига».
Это отрывок из воспоминаний православной писательницы Нины Павловой, чья студенческая молодость пришлась на годы «хрущевской оттепели». Величайшую святыню русской земли, сохранившую следы стрел ордынских лучников, верующие могли увидеть в те годы только в музее. А до революции она стояла в Успенском соборе Кремля, в ризе из чистого золота, украшенной драгоценными камнями. Потом новые власти изъяли ее и «увезли на реставрацию». С 1930 года икона стала украшением древнерусской коллекции Третьяковской картинной галереи.

Долгие годы Церковь просила государство вернуть святыню верующим, но специалисты ссылались на отсутствие в храмах условий для хранения «произведения искусства XIII века». И только в 1999 году был найден приемлемый для обеих сторон вариант: икона заняла место в примыкающем к Третьяковской галерее храме Святителя Николая в Толмачах, получившем статус храма-музея. Экскурсии для любителей искусства проводят в нем между богослужениями. Владимирская икона стоит в четырехмет-ровом резном киоте, исполненном в русском шатровом стиле.
А сделал киот для иконы-охранительницы русской земли белгородец член Союза художников России Владимир Аксенов.
– Получить такой заказ для меня было просто невозможно, учитывая, что подобной работы я никогда не делал, – рассказывает Владимир Васильевич. – А мне его словно на блюдечке принесли...
Но в случайности Аксенов не верит – все в нашей жизни подчинено промыслу Божьему. В конце 90-х годов, когда Владимирской иконе Божьей Матери наконец вернули богослужебное значение, художник познакомился с белгородским священником Сергием Фроловым. Посмотрев аксеновские эскизы резных икон, тот предложил поработать в знаменитой частной православной школе «Плесково», что находится в Подмосковье. Им нужен был резчик для строящегося храма преподобного Сергия Радонежского. Предложение показалось заманчивым, тем более что в часе езды от школы жили старики-родители Владимира Васильевича. К тому времени Аксенов, восемь лет обучавший резьбе рецидивистов в Сос-новской колонии, по его признанию, уже подустал от режимности, ежедневных обысков на входе-выходе, неусыпного контроля...

Плесковская школа-пансионат – явление среди православных учебных заведений уникальное. Маленькая закрытая школа на 250 человек, расположенная в бывшем имении графов Шереметевых, существует на пожертвования богатого благотворителя, православного человека. Она замечательно оснащена – от жилых комнат до спорткомплекса. А преподают детям учителя с учеными степенями, так что выпускники легко поступают в МГУ и другие престижные вузы.
Среди учащихся есть дети священников, сироты-детдомовцы, но встречаются и отпрыски сверхобеспеченных семей. «Иногда спросишь кого-нибудь из ребят: «Ты куда на каникулы?» – вспоминает Владимир Васильевич. – «Да опять в Лондон!» – недовольно вздыхает школьник. – «А кто у тебя папа?» – «Да на нефти сидит».
Некоторый дух «режимности» ощущался и здесь – 25 гектаров школьных угодий были огорожены бетонным забором, имелся контрольно-пропускной пункт. Но преподаватели могли свободно выезжать в Москву, в музеи и на выставки. Жена Владимира Васильевича Галина, тоже профессиональный художник, вела у детей изостудию, а сам он – кружок резьбы и уроки технологии у мальчиков. Все дети, воспитывающиеся в «Плесково», были при деле: кто учился иконописи, кто золотому шитью, кто просто швейному делу. Но главной обязанностью Аксенова была работа над резными иконостасами и аналоями школьного храма.
– Дерево – удивительный материал, живой, – рассказывает художник. – И Россия всегда была «деревянной» страной, огромное количество мастеров-резчиков было... А сейчас их нет, и даже традиционные народные промыслы, для которых нас в Абрамцево готовили, угасают.
Владимир Аксенов полюбил занятия с деревом в детстве, приносил из лесу заготовки для «природной скульптуры» – живописные ветки, коренья. И в художественной школе учился лучше всех. Однако в желанное Абрамцевское художественно-промышленное училище с первого раза не поступил.
Слишком, как сейчас понимает, был самонадеян: «А, поступлю играючи!»... Вернулся в школу, где не сомневались в его триумфальном поступлении, пережил позор и запомнил на всю жизнь: когда желаешь достичь чего-либо, ты должен быть весь сосредоточен на этой цели... «Господь так устраивает в нашей жизни, что у человека всегда есть возможность осмысленно сделать выбор», – считает художник. Ему тогда предлагали отдать документы на другие отделения, но влюб-ленный в резьбу по дереву четырнадцатилетний подросток отказался. Во второй раз он готовился к экзаменам всерьез – и поступил...
Духовником Плесковской школы был отец Николай Соколов, настоятель храма-музея святителя Николая в Толмачах, профессор Свято-Тихоновского университета, духовный наставник нашей Олимпийской сборной. Он из известной священнической семьи, давшей Русской православной церкви святых новомучеников. Отец Николай давно был обеспокоен тем, что Владимирская икона Божией Матери стояла в храме в этаком бронированном сейфе, напичканном датчиками температуры и влажности. Ящик был довольно неприглядный, и батюшка желал облагородить киот, скрыть всю эту аппаратуру. Изготовить новый киот для святыни предлагали различные фирмы, и даже очень известные, но всем почему-то отказывали.
– И вдруг отец Николай сам предложил мне сделать эскизы, – вспоминает В. В. Аксенов. – Я подготовил три варианта, их показали Патриарху Алексию II, и он благословил русский вариант. Остальные были барочного стиля. Мой помощник делал для киота грубые заготовки, над которыми я работал, и где-то за год мы киот завершили.
Как при всяком Богу угодном деле, не обошлось и без искушений. «Нападали сомнения: то ли я делаю? Ведь киот я резал впервые в жизни!» – признается художник. Потом почти готовую работу приехал посмотреть Патриарх... и не смог приложиться к иконе! Из-за киота не открывался сейф. Пришлось спешно переделывать.
Как-то Аксенов целый день ходил за Алексием II, навестившим Плесковскую школу, и снимал его «на цифру». (Фотография – одно из увлечений Владимира Васильевича). Вспоминает удивительное ощущение тепла, исходившее от этого человека, проникновенный добрый голос, естественность в общении – как будто он тысячу лет с тобой знаком. Патриарх освятил готовый киот, работы по храму преподобного Сергия Радонежского тоже закончились, и Аксеновы вернулись назад в Белгород.
Сегодня небольшие образки Божией Матери Владимирской висят на стенах в мастерских Владимира и Галины Аксеновых, а праздники этой иконы пользуются в семье большим уважением. То, что Матерь Божия всех нас ведет по жизни, не вызывает сомнения: слишком много верных знаков рассыпано в биографии Аксеновых...
Однажды Владимир Васильевич поехал из Плесково в Москву, где надо было кое-что купить в Спасском монастыре. При-ехал рано утром. Лавка закрыта, а в фойе работает телевизор, показывает фильм об обретении иконы Божией Матери «Державной». Фильм Аксенов посмотрел, что нужно было, купил, и пешком привычным путем отправился к метро.
«Иду, и вдруг мысль: «А чего я все время по одной улице хожу?» И пошел по соседней. Смотрю, букинистический магазин. И снова что-то толкает зайти. А в магазине книги до потолка, стен не видно, но мое внимание почему-то приковывает тоненький черный корешок. Схватил не глядя под мышку и дальше смотрю книги. Расплачиваясь на кассе, взглянул на свое прио-
бретение: что там такое? А там акафисты иконам Богородицы «Взыскание погибших» и «Утоли моя печали». В автобусе раскрыл акафист, а внутри лежат откуда-то вырванные страницы... об обретении «Державной» иконы. Как раз то, что я только недавно по телевизору смотрел!».
Но это было еще не все. Через полгода в школе проходило собрание, где награждали педагогов. Аксенову подарили икону Богородицы «Взыскание погибших», а его жене – икону «Утоли моя печали»! Там, «наверху», знают все, что происходит и еще произойдет с нами, и иногда подают вот такие знаки. В обыденной суете мы часто этого не замечаем, и до определенного времени не видим их смысла. «Но случайного в жизни нет. Все по воле Божьей», – повторяет художник.