Нестареющий Стариков

Человек, о котором пойдет речь, уникален тем, что реализует себя сразу в нескольких областях. Много ли найдешь людей, которым одинаково подходят определения: актер, режиссер, журналист, педагог, телеведущий, наконец, общественный деятель?
Отнюдь. На Белгородчине такой один – народный артист России Виталий Стариков.
Уроженец Ставропольского края, он связал свою жизнь с Белгородом в 1975 году, когда пришел в местный театр после окончания Саратовского училища. Двумя годами ранее коллектив возглавил молодой и энергичный директор – Виктор Слободчук. Под его руководством театр зажил новой, полной творческого вдохновения жизнью. Высокого, ладного, красивого молодого актера Старикова активно занимали в своих спектак­лях режиссеры, обнаружив помимо внешних данных незаурядные способности. Он всегда был востребован в театре, и одна за другой появлялись интересные работы, самыми яркими из которых были Глеб Космачев из одноименной пьесы М. Шатрова, Сергей из «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лес­кова, Кассио из «Отелло» великого Шекспира, Лопахин из чеховского «Вишневого сада»… Мос­квич Павел Хомский предложил ему роль Сирано де Бержерака, и, пожалуй, не видела театральная Россия Сирано более мужественного…
Впрочем, нам куда проще судить о тех работах, которые появились в репертуаре Виталия Алексеевича в последние пятнадцать–двадцать лет. Благодаря им, рожденным в соавторстве с разными режиссерами, талант артиста раскрылся в полной мере. Плодотворным было сотрудничество с Юрием Чернышевым, в спектаклях которого в середине девяностых актер сыграл несколько по-настоящему героических ролей: князь Серебряный, средневековый рыцарь Тристан, царь Федор. Все они были сыграны блистательно, но о Федоре И­оанновиче в исполнении Старикова хочется говорить особо.

Печальный и смешливый, наивный и мудрый, открытый равно добру и злу, Стариков-Федор был наделен незащищенной душой ребенка, жаждущего изменить мир к лучшему… Вместе с тем этот царь не был совсем уж пассивной игрушкой в чужих руках, как трактовали персонаж Толстого множество раз. Его финальный то ли плач, то ли вопль «Я хотел добра!» эхом откликался в зрительном зале. Казалось, что он вырывался из его сердца…
Вопросы духовного самопожертвования нашли свое продолжение в других ролях артиста, случившихся немногим позже. Отчасти – в Ракитине из тургеневского «Месяца в деревне» (режиссер А. Морозов), человеке, сделавшем любовь к женщине главным смыслом собственной жизни; в монахе Лоренцо из сверхсовременной белгородской версии «Ромео и Джуль­етты» (режиссер М. Мокеев) – сильном, мудром, глубоко переживающем трагедию двух веронских влюбленных; наконец, в полной мере – в князе Владимире («Креститель» С. Таюшева).
Пожалуй, именно в «Крестителе» впервые так ярко прозвучало то, что мы можем сегодня назвать личной темой Виталия Старикова, – тема духовных устремлений человека. Образ, созданный актером, оказался сильнее драматургического материала. Личность исполнителя проступала сквозь ткань спектак­ля, обнажая его собственные поиски Бога и Истины, его бережное отношение к Грибоедова.
Король Генри в пьесе Дж. Голдмена «Лев зимой» – роль, которая непременно должна была появиться в творческой судьбе нашего героя. Не потому, что заняла свое значительное место в своеобразной галерее царственных особ, воплощенных артистом (Федор Иоаннович, князь Владимир, ироничный Людовик из булгаковской «Кабалы святош»), а потому, что дала возможность артисту проявить всю мощь своего дарования, раскрыть его глубину и многогранность. За эту работу Виталий Алексеевич был награжден дипломом II Международного театрального фестиваля «Золотой Витязь» как лучший исполнитель мужской роли.
Английский король в исполнении Старикова – не безоглядный грешник, обрекший мать своих детей на многолетнее заточение, а человек, раздираемый противоречиями. Этот человек умеет страстно любить и столь же яростно ненавидеть, эмоции порой застилают его разум, но не это ли влечет и жену, и юную фаворитку? Настоящим праздником для театралов стал дуэт артиста с исполнительницей роли королевы Элинор М. Русаковой. В следующем после «Льва» спектакле Владимира Андреева «Старинная лампа» они вновь сыграли супругов и были удостоены диплома IV театрального фестиваля на Волге «Он и Она» в номинации «Лучший актерский дуэт».

Сотрудничество с замечательным режиссером А. Морозовым, которое правильнее было бы назвать содружеством (плодами его, помимо «Месяца в деревне», стали спектакли «Бесприданница» и «Три сестры», в которых Стариков сыграл соответственно Паратова и Вершинина), перетекло в знакомство с родным братом Анатолия Афанасьевича – главным режиссером ЦАТРА Борисом Морозовым. В спектак­лях Бориса Морозова Стариков воплотил свои самые яркие образы последнего десятилетия. Конечно, первый в этом ряду – Фамусов из бессмертной комедии Грибоедова.
Московские критики, посмотревшие в Белгороде «Горе от ума», восклицали: «Наконец-то мы увидели Фамусова, годящегося Софье не в деды, а в отцы! Теперь оправданы его заигрывания с Лизой!». Действительно, стариковский Фамусов моложав и энергичен, и от этого спектакль приобретает более трагический смысл – чем противник сильнее, тем опаснее. Впрочем, «взрослой дочери отец» на первый взгляд нисколько не враждебен Чацкому, он – сама вкрадчивость, само обаяние. Тем мощнее и драматичнее прозвучат финальные сцены спектакля, окончательно расставляющие двух главных героев по разные стороны баррикад.
А трагик Несчастливцев из спектакля «Лес»! Как только появлялась его крупная, красивая фигура, обряженная в подобие романтических лох­мотьев, хотелось неотрывно следить только за ней. Вроде бы несерьезный, живущий лишь «искусством в себе», подчас хвастливый персонаж – он неожиданно оказывается самым высоконравственным обитателем «Леса». Мягкий юмор, с которым Стариков относился к своему персонажу, подкупал зрителя с первых минут спектак­ля. Эта работа заслуженно удостоилась Почетного диплома III Всероссийского фестиваля «Старейшие театры России» за лучшее исполнение мужской роли.
Не будет преувеличением сказать, что вершиной сов­местного творчества Бориса Морозова и Виталия Старикова стал спектакль «Завороженное семейство» по малоизвестной пьесе Льва Толстого. В нем народный артист России воплотил образ, который явился неким альтер эго и для автора, и для постановщика, и даже в какой-то мере для исполнителя. Иван Михайлович Прибышев (так зовут толстовского героя) – обычный русский помещик девятнадцатого века. Он не тщится изменить мир, он сосредоточен на простых ежедневных заботах по хозяйству, а еще – на стремлении сохранить благополучие своей с­емьи. Однако как-то незаметно семейство оказывается «заворожено» людьми, провозглашающими модный нигилизм. Прибышев в трактовке Старикова – человек бесконечно доб­рой души, но на защиту своих идеалов он встает весьма решительно. Растерянность быстро сменяется гневом на тех, кто покусился на верность, честность, патриархальный семейный уклад. В таких ролях велика опасность вылепить образ плоско, не выйдя за рамки однообразной положительности, но актерское мастерство помогло Виталию Алексеевичу избежать подобной перспективы. Помещик Прибышев сыгран филигранно, на него интересно смотреть от первой до последней минуты, невозможно не сочувствовать ему, остаться равнодушным к его истории.
«Завороженное семейство» обрело статус спектакля-события в театральной России. Вопросы, поднятые в нем, оказались необыкновенно актуальными и волнующими современного зрителя. В этом, несомненно, есть немалая заслуга артистов, и прежде всего – Виталия Старикова, так тонко и точно сыгравшего своего героя. Высочайшими оценками наградили артиста и критики. За роль Прибышева он получил диплом I Федерального фестиваля «Театральный Олимп» с формулировкой «За артистизм в сценическом воплощении русского характера».
Если взглянуть на вереницу ролей, воплощенных в разные годы Стариковым, становится ясно, что его амплуа – абсолютный, классический герой. Да и как могло быть иначе с его внешностью, с его ростом и статью? Однако мне всегда казалось, что Виталию Алексеевичу тесновато в этом круге «рыцарей без страха и упрека». Он, человек, наделенный прекрасным чувством юмора, любит и умеет играть комедию, и иногда мы становились счастливыми свидетелями воплощения другой грани его таланта. Как, например, в спектакле Ю. Чернышева «Ревизор», где в свое время артист сыграл Осипа – неожиданно, ярко, азартно! Хлестаковский слуга был глуповат, хамоват и непередаваемо смешон. Мучимый голодом, он залезал под казенную кровать в поисках еды и там бормотал свой текст, вызывая гомерический хохот в зрительном зале. Как же жаль, что нельзя вновь пережить то невероятное удовольствие от спектакля! Впрочем, не менее забавен другой гоголевский герой в исполнении Старикова – Подколесин в «Женитьбе», которую поставил в 2009 году на белгородской сцене Валентин Варецкий.
Куда более нелепый во фраке, нежели в халате, стариковский герой доверчив и трогателен. Куда делась величественная осанка народного артиста? Этот Подколесин будто не знает, что делать со своими руками, ногами, со всем своим несуразным телом. Жалобное выражение лица лишь изредка сменяет улыбка, по-детски обаятельная. Да он и есть ребенок – испуганный и робкий. Невозможно описать, какую смешную гримасу он корчит, готовясь поцеловать «суженую». «Вот как-то берет сомнение» – он произносит это так, что сомнение это мы чувствуем физически. Интересно выстроен финальный монолог, в котором Иван Кузьмич переходит от безудержной радости к более привычной ему опасливости – он начинает говорить двумя разными голосами, спорящими друг с другом.
Как водится, один из голосов одерживает верх – и мы наб­людаем знаменитый прыжок в окно. Увы, удачный во всех отношениях брак не состоялся, но зато состоялась удача актерская!
Последняя на сегодняшний день работа артиста случилась в достаточно необычной для него форме – это Сатин в горьковской пьесе «На дне». Как бы ни был многообразен репертуар Старикова, такой образ все же во многом нов для него – еще и потому, что с режиссером Валерием Беляковичем, известным своей своеобычной эстетической манерой, артист встретился впервые. Признаться, не всем верилось, что Виталий Алексеевич, воспитанник русской классической театральной школы, сможет органично вписаться в странный, монохромный мир основателя Московского театра на Юго-Западе. Но и это у него получилось. Все сложные пластические номера, которыми насыщен спектакль, артист выполняет легко и уверенно. Стариков-Сатин харизматичен и брутален. Амплитуда роли колеблется от рядового шулера, пусть и чрезвычайно хитрого и умного, до провозвестника новой правды для обитателей ночлежки. Сатин-властитель, Сатин-хозяин – таким мы видим его в спектакле Беляковича, и, пожалуй, стоит на него сходить хотя бы для того, чтобы услышать, как Виталий Стариков произносит слова «Человек – это звучит гордо!».
Роль Сатина удивительным образом продолжает личную тему артиста – попытки дать нам ответы на вопросы, что есть нравственность, духовность, для чего рожден человек и к каким идеалам должен прий­ти. Возможно, самому себе Виталий Алексеевич Стариков уже ответил на эти вопросы… А нам остается сегодня, 19 марта, в его 60-летний юбилей, тепло и искренне благодарить артиста за то зрительское счастье, которое он дарит нам на протяжении почти сорока лет. Только, право, все эти солидные цифры не вяжутся с нашим героем – коллеги в театре не устают шутить на тему того, как молодо он выглядит. Может быть, его секрет в фамилии, что взяла на себя весь груз возраста? Как знать…