Вместо фаты – пилотка. В 45-м…

Фашиствующие молодчики сорвали с груди Любови Семеновны Золотых медаль «За отвагу»... Инцидент произошел
9 мая 1991 года в прибалтийской Клайпеде, рядом с памятником погибшим в Великую Отечественную, куда она пришла со своими детьми почтить память героев – освободителей города.
Словно злобные овчарки, юнцы бросались на стариков-фронтовиков, оскорбляя и угрожая расправой.
Медаль, которую Любовь Семеновна получила в 19 лет за участие в операции по форсированию Днепра, ей, конечно, никто не вернул. Какая фашистская сволочь бахвалится теперь этим «трофеем»? Помнит ли глаза фронтовой медсестры и ее руки со вспухшими венами, которые отчаянно прикрывали награды? Эти руки с первых и практически до последних дней войны перевязывали раненых. Приходилось после боя спасать и немецких пленных солдат. Даже они, солдаты гитлеровской армии, были более уважительны к ней. Всегда благодарили: «Danke».
Искалеченные, убитые… Сколько человеческого горя она видела... Вспоминает, как под селом Поныри разыгралась пурга. Раненых и погибших было много – село то захватывали час-ти Красной Армии, то оно переходило к немцам. Чтобы спрятать раненых солдатиков, вынесенных с поля боя, она с санитарами строила загородку от снега из… тел умерших врагов.
…Из Литвы после случая, произошедшего 9 мая, Любовь Семеновна приехала жить на родную Белгородчину. Теперь ей 95! Читает взахлеб газеты и критикует современные фильмы о войне.
– Медсестра на передовой, в юбке – это чушь. Мы одевались, как мужчины, в галифе. Юбка была парадной формой одежды. Разве я смогла бы в ней перепрыгивать окопы?
Однажды представился особый случай надеть скромный наряд. Это было в день ее свадьбы с Иваном Захаровичем Безносковым, командиром пехотного батальона 333-го гвардейского стрелкового полка
117-й гвардейской Бердичевской стрелковой дивизии 13-й армии Первого Украинского фронта.
Была весна 43-го, и невеста была прекрасна и счастлива в своей выходной форме, с пилоткой на голове вместо воздушной фаты.
Муж оказался выдающейся личностью. Защищал Москву и Харьков, участник Курской битвы, как и сама Золотых. Освобождал Украину и Польшу, форсировал Днепр и Одер, пять раз был ранен и пять раз возвращался в строй. Но до Победы не дожил. За два месяца до нее ему было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.
Умирая в госпитале, он попросил похоронить его на родине жены в селе Желобок. События, которые последовали дальше, достойны качественного кино-сценария, основанного на реальных фактах.
Разрешение на вывоз тела было получено у командира дивизии, а потом и у командующего армией, ей дали машину и сопровождающих. Двинулись в путь. Но в городе Тарнобжек комендант остановил процессию, приказал хоронить героя в польской земле. Ехать предстояло через Западную Украину, где бесчинствовали бандеровские банды.
– Мы могли оказаться в засаде. Комендант пытался меня отговорить: война заканчивается, прах можно перевезти в Шебекино после Победы. Но я настаивала, – вспоминает Любовь Семеновна. – В конце концов нас отпустили. Мы получили пистолеты и два ручных пулемета. Вместе с нами в кузове «студебеккера» ехали раненые, которые могли отстреливаться… И не зря, как потом оказалось, брали мы с собой оружие.
Добравшись до Львова, она снова звонила в Москву, в военное ведомство, просила дать вагон. Его прицепили к какому-то составу, который шел до Киева, потом до Харькова и Белгорода. Преодолевая неимоверные препятствия, оказалась наконец в заваленном снегом Шебекине. Намело так, что райком партии отправил людей чис-тить пути.
– А в селе Желобок новая история, – продолжает Любовь Семеновна. – На сельском кладбище некому было вырыть могилу:
все на фронте. Похоронили Ивана Захаровича в нашем саду у дома, у куста калины, там помягче земля была, не такая мерзлая. Это его первая могила. Через
20 лет прах перезахоронили в братскую могилу, в центре села Белянка. А я, побыв несколько дней дома, вернулась в свой полк, который в 1945-м освобождал Прагу. 20 лет мне было...