СПАСИТЕ ПРИРОДУ! Она спасёт нас

ЧЕТВЁРТЫЙ ГОД НАМ НЕТ ЖИТЬЯ...

«Спасем природу, и природа спасет нас». Так думают в Долгом. И действуют в соответствии с этим убеждением.
Густой темно-шоколадный загар с лица выпускника «Тимирязевки», заслуженного агронома России Владимира Уколова не сходит даже зимой. А все оттого, что из своих шестидесяти (друзья поздравят его с юбилеем 6 сентября) тридцать с хвостиком он в должанских полях.
А где еще быть главному агроному совхоза «Луговое», а затем ЗАО «Должанское»?
Нынешний год, судя по всему, загара его нисколько не убавит, а если чего и добавит, так это морщинок – из-за озабоченности. Судите сами: должанские поля имели к началу июня 14 миллиметров осадков. Влагообеспеченность полевых ростков катастрофически ничтожна. А столбик термометра стал стабильно зависать над «тридцаткой» по Цельсию еще до начала лета. Пусть, однако, наши щепетильные доктора посоветуют не появляться на солнцепеке кому-нибудь другому, кроме Уколова. Ему ж впору будет выдохнуть, слегка перефразировав поэта Михаила Ножкина: «Четвертый год нам нет житья от этой суши…».
А ведь весна начиналась хорошо. И посеяли, как водится, рано, в полном согласии с местным утиным «барометром».

УТИНОЕ ЦАРСТВО

На незамерзающих плесах местной речушки Россошь, в прудовой ее части, повадились зимовать дикие утки. Иногда зимует их тут до трех сотен. Они, по-видимому, родом из северных. Наступает весна, и они отбывают в направлении, которое вполне можно сверять со стрелкой компаса. Должане заприметили: отлетают аккурат в момент созревания полей к севу самых ранних зернокультур. Хлеборобы сверяют с этим сроки включения посевной техники в работу. И ошибок не бывает. Если кряквы «сидят» – не гони даже по раннему теплу. «Снялись»: не глуши моторов – сей.
В одну из зим должане изрядно попереживали за своих прудовых гостей. Случились аномально сильные морозы. Незамерзающие плесы потеснил лед. К скоплениям уток в быстро сокращающихся полыньях стали торить тропы лисы в надежде удачно и сытно поохотиться. А потом должанские гости снялись и улетели прямо среди зимы. Селяне забеспокоились: неужто навсегда?

Беспокоились зря. Перебывали невзгоду должанские поселенцы, скорее всего, на незамерзающих родниках реки Волчья, что в Волоконовском районе. С наступлением оттепели вынужденные беженцы вернулись на «домашние» плесы.
Зимой с кормами на плесах, не в пример лету, не шибко вольготно. Прицеп-другой зерноотходов – даров от ЗАО «Должанское» – тут совсем не лишний. В морозном пару от воды это приветствуется дружным кряковым гамом. Слуху селян он приятен: жизнь продолжается и в стужу!

НЕУЖИВЧИВЫЕ АРИСТОКРАТЫ

Прудовые пространства Долгого во власти дичи и домашних пернатых (уток с гусями) далеко не всегда. Все живые водоплавающие беспощадно изгоняются с водной глади лебедями. Красивая птица категорически не терпит соседей менее аристократической внешности. Каждое лето едва не до «белых мух» эта лебединая пара пестует и ставит на крыло очередной выводок.
Не зряшна родительская забота. Увидеть в предулетный час кипенно белый строй человеку дорогого стоит. Ясно: лето на пруду проведено лебединой парой не напрасно. А нетерпимость их к «соседям» прощается. Под залог новых лебединых прилетов к своему «дому».
Должане не «носятся» со своим лебединым достоянием: живут – ну и живут. Однако эта внешняя сдержанность мало о чем говорит. Когда «гордецы» попали в беду, оказавшись буквально в жестком плену рано ударившего мороза, участие в вызволении вмерзших в лед пленников принимало едва не все село.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ МУЖИК – БОБЁР

Между тем еще одни жесткие «дискриминаторы» появились на должанском пруду – бобры. Понастроили тут своих хаток. Сооружение очень непростое. Частью оно на суше, частью – под водой. Для бобровой жизни тут очень важно держать у жилища постоянный уровень воды. Бобры решительно вмешались в местную ирригацию. Сливные трубы плотины они наполовину закупорили и тем, к неудовольствию местных привод-ных землепользователей, увеличили подтопление посаженной местности.
Осины, любимого корма бобров, тут, похоже, нет. Новые хозяева беззастенчиво валят старые прибрежные вербы, ветлы, ракиты, чтобы питаться их верхними нежными побегами. Добрались даже до стоящей на суше прибрежной дикой грушины. Следы зубов на спиленном стволе той грушины, как вещдоки, не спутаешь ни с какими другими.
Бобровые «бесчинства» должанам тоже приходится по трезвому разуму прощать. В природе не бывает лишнего. В оптимальных количествах ей нужен бывает в качестве санитара даже волк. В Долгом решили поладить и с бобрами.
А как прикажете иначе? Издержки от сбережения дичи есть. От них не уйти. Не запретишь тому же дикому кабану взрывать почву, если главная часть его туловища – рыло, которым он роет в поисках пищи непрестанно. Если грехи братьев наших меньших преувеличивать и за то им мстить – опустеют наши черноземные просторы, что мы в большинстве случаев уже и имеем нынче.

КОТОРЫЙ НЕ СТРЕЛЯЛ

Склон у открывшихся недавно рящинских родников (прямое следствие комплексных почвозащитных мер) активно обживают сурки-байбаки. Эти живущие своими колониями зверьки, охочие до чистой воды и свежей вольной травяной растительности, иногда не прочь полакомиться и свежими посевами полевых культур – всходами озимых, подсолнухов. Слегка, скажем так, пошкодить где-то на закрайке примыкающего к склону поля. Эта деятельность новых «хозяйствующих субъектов» восторга у полеводов не вызвала. Но было решено в качестве исключения «закрепить» те заманчивые полевые закрайки за байбачьей колонией.
Байбаков на рящинских склонах развелось столько, что районные охотраспорядители в целях «регулирования» численности объявили тут отстрел по лицензиям. Сидение над норой скучновато, но наградой – целебный байбачий жир да какая-то там исцеляющая железа. За снисходительность и сбережение «колонистов» двумя лицензиями охоторганизаторами решено было поощрить директора ЗАО «Должанское» В. М. Грязнова. Сразу отмахнуться от неожиданного презента ему не удалось.
– Вы настаиваете, чтоб я это принял?
– Настаиваем.
– Ну тогда я волен этим распорядиться.
И обе наградные лицензии – в клочья: пусть двумя байбачьими душами будет больше у робко зарождающегося рящинского водораздела.
В то место издавна, кстати сказать, сухое, стали наведываться с позапрошлого года на водопой дикие кабаньи выводки. «Следят» рылами и копытцами. Тоже добрый знак.
Но разве «добыть» – не «убить»? Не до оптимизма, когда речь о фазанах, обитателях природных бурьянов. Они выбиты почти дотла. Но иногда, очень и очень редко, их случается лицезреть.
– Я никогда не видел оперения более изящного, – говорит В. М. Грязнов.
Выбиты наезжими браконьерами, алчущими в закуску неизведанно вкусного фазаньего мясца. Но и к лицензионной охоте у Владимира Михайловича отношение не из спокойных, скажем так. Он вспоминает об одной коллективной утиной охоте со своим участием.
Собрались, руководители в основном, вместе. Неплохо отдохнули на лоне тихой теплой августовской предосени. Понаслушались у костра ночных рассказов и охотничьих баек. Когда же после буйного огнестрельного утра настала пора разъезжаться, предложено было разобрать на «трофеи» груду настрелянных уток. Охотников сделать это оказалось немного. Спрашивается, зачем убивали (по-охотничьи «добывали»)? Потешить самолюбие? Похвастать меткостью и совершенством «стволов»? Только и всего.
А сколько гнезд не появится, сколько будущих утиных выводков недочтется?..

БОРЫ, ГДЕ УЖЕ РАСТУТ ГРИБЫ

Сегодня с энтузиазмом, присущим разве что послевоенной природопреобразовательной кампании, белгородцы сажают лес. Рассчитывают уже в недальние годы сделать территорию области свое-
образной зеленой столицей. Это стремление отражено в названии областной программы.
Программа многоцелевая: защитить от сноса почву полевых склонов, реально посодействовать почвенному влагообеспечению, заметно освежить атмосферу городов и пригородных зон.
В Долгом этой проблемой озаботились еще полтора десятка лет назад. В местах, не очень доступных для техники, на запаханных до мелов склонах должане посадили пять сосновых боров под две сотни гектаров в общем итоге. Они поднялись, озонируют в округе воздух. В тех, что сажали первыми, уже уйма грибов. Пока это маслята, но уже рассчитывают тут на появление в недалеком будущем рыжиков и боровиков, прославленных грибов России.
В ходе нынешней лесопосадочной кампании должане приналегли на липу. Не ту, что фигурирует, случается, в отчетах благополучия, – на реальную. Долгим село прозывается не случайно. Единая сельская улица протянулась почти на полтора десятка километров. И во всю эту улицу протягивается вдоль дворов липовая аллея. Намек дворам: заводите, если еще не завели, пчел. Потребляйте липовый чай с липовым медом. Настоящими, а не отчетно-бумажными.

ЧТО Ж ПТИЦЫ НЕ ПОЮТ?

Лишь присмотревшись, обнаруживаешь: в отношении природы должане, казалось бы, только прудами и занятые, и приметливы, и сметливы. Почему в зимующем утином стаде, гадают, в подавляющем большинстве селезни? В прошлом году в хлебах было много перепелов, а сорок в посадках уже мало. Нынче же эти хитрые и бойкие приспособленки к жизни исчезли совсем. Совы на зиму гнездились на деревьях прямо у здания должанской администрации. Мало стало даже воробьев.
В Долгом, помню, начиналось какое-то праздничное мероприятие, а бывшего тогда руководителем юного белгородского телевидения Евгения Дубравного не оторвать было от телекамеры. Вооружившись ею, он упоенно снимал зимнее совиное житье-бытье.
Не видно нынче сов.
С чего бы это почти обвальное уменьшение птичьего рода? Не слишком ли много сыплем в землю новейших герби-, пести-, инсекти- и других «цидов»? Не перебарщиваем ли с удобрениями химического происхождения?
Этими вопросами должане задаются все чаще, а боль за живое все мучительнее, и все трепетнее отношение к нему.
В пору сенокосов и хлебо-уборок местные журавли и аисты теряют всякую осторожность. Ходят в метре от машин и людей, выискивая в стерне ящерок и кузнечиков. Этим птичьим доверием сельский люд никогда не злоупотребит. Птицы это уже знают.
И к красоте растительной работающий селянин совсем не глух. В контурное окаймление полей должане выбрали березу. Прежде в районе руководствовались только расчетом. В шестидесятых понасажали едва ли не повсюду тополей. Поднимаются они быстро, но через три десятка лет стареют и выпадают, оголяя лесопосадки. Берез же хватит на век, если не на два.
Но ведь и глазу чего стоит уходящий к окоему строй белоствольных? В Долгом сегодня есть уже и целые березовые рощи. Они рукотворны. При всей своей красе береза еще и незаменимая работница. Три полосы ее поперек склона надолго отбивают охоту у разбойного водного стока нестись вниз. А если он на этом пути наткнется еще и на полосу многолетней травы, ему, считай, «полный кирдык» и нужно смиренно впитаться в полевую почву. Вот где красота.

ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ

Потребность в научной мысли, в том числе новейшей, формирует стиль отношений должан с учеными. В Долгом их всегда приветят, дипломатично не «замечают» иногда стремление потянуть одеяльце науки на себя (что, в общем, почти естественно, ведь речь об их деле жизни). Но вот лучшее, все новое и интересное тут всегда возьмут на примерку. И последнее обстоятельство неизменно привлекает в Долгое ученый мир. Сюда приезжал с группой академиков А. Н. Каштанов – из рядов нынешних светил мирового почвозащитного движения. Здесь внедрял плоскорезы Ф. Т. Моргун, верстала приполевые лесные ландшафты О. Г. Котлярова… Все это не второстепенные в науке имена.
Нынешним идеям биологизации земледелия за счет внедрения сидератов, как говорится, уже по определению не миновать Долгого.
Сидераты для должан в общем-то не новинка. Когда взлетевшие едва не до небес цены на горючее сделали невыгодным даже вывоз навоза на отдаленные поля, селяне сообразно этому обстоятельству изменили тактику действий. Стали вносить навоз на полях ближних, а на дальних, окраинных землях использовать в качестве зеленого органического удобрения посевы сидератных культур.
Опыт нынешних подвижников сидератного дела интересен должанам деталями – оптимальным подбором культур, зелень которых обрекается стать наиболее эффективным удобрением для производственных севооборотных сельхозкультур. Не ученым убеждать должан в том, что сидераты способны заменить удобрения химического происхождения. Они за то двумя руками. Но они же категорически не согласны с тем, что те же сидераты, по отдельным ученым заявлениям, одним махом способны упразднить и органику – навоз.
Тут коса на камень, как говорится. Навоз – одна из основных составляющих плодородия должанских полей. Животворная составляющая для почвенного гумуса, чтимого должанами в ряду живых организмов, живых душ Природы. Запах парующего навоза может показаться дурно пахнущим разве что для жителя столичного. Для Грязнова с Уколовым он родной, по их признанию. Еще мальчишками приучались ворочать его в хлевах, ногами месить и толочь в кизяки для отопления хат.

НАУКА ПЛЮС «ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО»

В ЗАО «Должанское» плуг решительно и стопроцентно заменен не только щадящей почву плоскорезной техникой. В согласии с политикой «невмешательства» тут еще один кардинально важный факт: четвертую часть всей полевой земли тут ежегодно занимают посевами трав, в основном многолетних. Это четвертое поле севооборота – верный страж здоровья почвы. Если плуг по минимуму пахал под свеклу почву на три десятка сантиметров, то многолетние травы своими корнями структурируют и организуют почву на метры вглубь. Да еще и оставляют после себя массу полезных органических веществ. Да еще и, схватывая корнями почву, удерживают ее от смыва и сноса паводками и ливнями. Особенно на склоновых полях, кои на нашей Среднерусской возвышенности сплошь и рядом.
Четвертое поле трав в севообороте взято должанами от науки. Но оно более чем подходящее еще и под крестьянское «золотое кольцо». В «Должанском» поля трав безбедно кормят крупное по нынешнему времени дойное стадо со шлейфом молодняка крупного рогатого скота. Более двух тысяч беспрестанно жующих ртов. От трех до пяти тонн сена на корову ежегодно.
Должанские коровы не знают вкуса соломы, хотя на фермы ее везут беспрестанно. В так называемую регулярно сменяемую глубокую соломенную подстилку. Фермы дают хозяйству молоко и мясо, цены на которые при нынешней рыночной постановке дел, увы, колеблются в разные стороны. Непоколебим лишь доход от фабрик навозного перегноя, что тут предназначен для внутреннего полевого потребления. 65 тоннами навоза насыщается ежегодно гектар парового поля. В том и мудрость неразрывного крестьянского «золотого кольца». Земля кормит хлев – хлев кормит землю.

КОГДА РЕКА РОДИТСЯ

– Рельеф наш по большей части пересеченный. Склон на склоне, в простоте говоря, – вводит в существо вопроса генеральный директор ЗАО «Должанское» В. М. Грязнов. – Даже представить не могу, как управлялись бы, не внедри мы в свое время контурно-ландшафтную организацию полевых территорий. Смогли примирить и ровно распределить то самое «одеяльце славы» больших ученых, совместить внедрение лесных «контуров» с внедрением бес-плужья и травополья. Сделано и то, и другое, и третье…
В итоге должанские поля в массе своей обрамляют лесные полосы. Эти, условно говоря, клетки невелики – до сорока гектаров. Но это оптимально «работающий» размер.
Не посчитали за труд обнести лесом и совсем малые поля – примерно до полутора десятков гектаров. Те «клочки» мало и трудно доступны для техники. Их намеренно обсеяли многолетней травкой по имени лядвениц рогатый. Она много лет родит, не выпадая, а дает нежную травяную массу – любимейший зеленый корм для телячьего поголовья молочного комплекса.
Главный результат затеи – на взятых «в контуры» полях остановлен сток и снос чернозема в яры и балки. Поначалу «контуры» встречены были механизаторами, что называется, в штыки. На укороченных да еще «кривых» гонах не нагнать было норм выработки. Мало было своей властью изменять те нормы оплаты – требовалось, что куда сложнее, убедить механизаторский народ в пользе «контуров» для сохранности и продолжения жизни почв. Сегодня эти вопросы в механизаторских кругах сняты. А в днищах склонов, заносимых прежде стянутым полевым черноземом, стали открываться родники, сюда потянулось зверье. «Сеяли», выходит, не зря.
Сильная засуха последних лет никак не дает двинуться скоплениям новых родниковых вод небольшой рекой. Обнаруживается пока лишь стремление к тому. Если река все-таки останется, ее, судя по местным намерениям, назовут Ольгой. В честь Ольги Геннадьевны Котляровой – академика почвозащиты, автора должанской лесоконтурной затеи.

РАЗВАЛИЛИ ДЕЛО… ВСХОДЫ

Жизнь земледелия исчисляется веками. Его стереотипы едва не из самых прочных. Наследуемые поколениями, многие века и жили. Отступление считалось великим грехом и преступным деянием. В Вейделевском районе многие помнят Александра Александровича Казанского. Агроном милостью божьей. В битве под Москвой лишился руки и без нее, но с орденом Боевого Красного Знамени на груди стал потом обиходить вейделевскую полевую землю. К своему делу относился ответственнейшим образом, был как агроном очень авторитетен.
Но случилось однажды – посеял по не паханому, по какой-то там нужде заменив пахоту легким рыхлением. Все это тотчас получило районную огласку. Прокуратура завела дело. Существенные проверки и дознания остановило лишь появление хлебных всходов, на редкость густых и дружных. Они и «рассыпали» едва не ставшее судебным дело.
Нынче многие из стереотипов затрещали, что называется, по швам. Повержен, к примеру, великий авторитет пахотного плуга. Это высокопочитаемое отвальное, переворачивающее пласт орудие, оказывается, сильно преуспело в деле почворазрушения. Нынче все большее предпочтение оказывается сеялкам прямого сева. Работают без всякой почвообработки вовсе. Идут по жнивью, по стерне, по нетронутой земле в сбережение естественных почвообразовательных процессов.
Должане перестали пахать свои поля полтора десятка лет тому назад. Свою систему земледелия они отрабатывали и отрабатывают в общении с самой передовой наукой, не пренебрегая при этом и вековым крестьянским опытом. «Передовые» и одновременно «себе на уме». И у этого симбиоза – хорошие результаты.

ПОЧВА ОСОБЕННА

У потомков должан будет, похоже, повод гордиться не только рукотворными просторами леса вокруг полей, льнущей к ним дикой живностью, но и самим объектом постоянных нынешних забот – поч-вой.
А чем тут гордиться? Земля – она везде земля. Да нет же! Почва должанских полей особенна. Почти два десятилетия не тревожимая и не разрушаемая плугом, глубинно схваченная на больших полевых пространствах корнями многолетних трав, ежегодно интенсивно уснащаемая наво-зом, она все больше уподобляется древнестепному войлоку. Легко пропускает через себя влагу, к сожалению, очень редких тут дождей и удерживает ее там, у корней, не давая испаряться, улететь в никуда. Под надежным прикрытием этой мульчи культурным растениям легче расти и дышать. Сегодня этой ухоженной степной землице уже знакомы впечатляющие урожаи зерна и свеклокорней.
Почвоведы утверждают: в пору господства древнестепного «войлока» в почве содержалось более пятнадцати процентов гумуса – живого вещества плодородия. Нынче в угоду долголетней потребительской тенденции брать, не отдавая, имеем его, гумуса, в почве втрое меньше. Нынешнее стремление Грязнова, Уколова и ведомых ими земледельцев – изменить ситуацию в пользу мудрой природы.

К ЛИЦУ ЗАГАР АФРИКАНСКИЙ

В прошлый приезд в Долгое Уколов по моей просьбе сводил к открывшимся родникам в Вербочки и Рящинское урочище. Нынче, узнав тему, – к укрощенному сосредоточению эрозионных напастей, в самый конец должанских сельхозугодий, граничащих с Валуйским районом.
В этот день он очень спешил. На своем видавшем виды агрономовском уазике-грузовичке ему надо было еще и свозить из столовой обед работающим на дальнем поле механизаторам.
Место, к которому мы примчались по одноколейной асфальтовой дороге, с первого беглого осмотра не глянулось. Лесополосы вокруг тех полей – вкривь и вкось, навоз, внесенный на паровое поле перед севом, чуть не весь наверху под солнцепеком. В пору господства глубокой запашки органики за такое прилично бы вздули, а то и поступили, как с орденоносным агрономом, фронтовиком Александром Казанским.
Это на первый взгляд, из кабины агрономова грузовичка. Назад поспешающий Владимир Михайлович погнал грузовичок уже не по асфальтовой дороге, а прямо по полю. Опаздывать с обедом к работающему люду негоже. Гнал молча, не снижая скорости. И факт скоростного демарша по чистому полю говорил сам за себя. Поля ранее изъязвленного эрозией земельного массива за полтора десятка лет бесплужной обработки выровнены почти идеально. Извивы лесопосадок «вкривь» и «вкось» повторяют извивы сложного рельефа.
Навоз, растащенный по поверхности в качестве мульчи, тоже не новинка тут. Для меня новинкой оказался лишь «старичок» – культиватор КПЭ-5,1. Это в юго-восточной столице-то моргуновских плоскорезов. Еще в доморгуновскую плоскорезную эпоху этот КПЭ-5,1 был выявлен, испытан на опытных сельхозинститутских делянках и широко распропагандирован старейшим авторитетным агрономом-ученым области Николаем Романовичем Асыкой. Нынче у Уколова он оказался хорош тем, что за два прохода по ничем не ворошимому паровому полю довольно ровно растянул кучки навоза, а вместе с тем полностью подготовил то поле к посеву.
Широкозахватная современная сеялка и повела следом сев силосной кукурузы, что зачислена тут в предшественники осеннего пшеничного посева. Под навозной мульчей в раннюю нынешнюю жарищу хорошо сохраняется влага для всходов кукурузных.
Вот так делается должанский почвенный «войлок». Бесплужным сбережением внутрипочвенных природных процессов, контурным лесным укрытием от почвосноса, интенсивным унавоживанием поверхностного почвенного слоя. Людьми Грязнова и Уколова сделано все, чтобы израненная эрозией и сушью земля ожила, задышала и обрела плодородную силу.
К слову и к месту оказалось увиденное по пути. В силу то ли излишней алчности, то ли незнания местный арендатор, наскоро соорудив в теле плотины рыбоуловитель, дотла спустил прошлой осенью чашу воды степного пруда. А теперь да еще опять сухими и жаркими нынешними весной и летом воды в ту чашу уже не набрать. Был в степи пруд. И нет пруда. Нагляднейший урок: местная сухостепная природа не прощает ошибок и необдуманных действий самым суровым образом. Палимый всеми солнцегревами, овеваемый ветрами-суховеями, Уколов, полагаясь на свой тридцатилетний полевой опыт, умудряется ошибок и недоглядов не допускать.
А что в итогах? Агрообследование с участием областных специалистов за два последних пятилетия показывает: в предыдущем пятилетии на просторах должанских полей процесс убывания гумуса остановлен, в пятилетии истекшем он увеличился на 0,2 процента.
Скажете, мало? Это если не знать общего «фона». С распашкой степных просторов отечественные черноземы содержали, как уже сказано, более 15 процентов гумуса. Нынче довольствуемся
пятью. Но назовите нынче «эффективных» хозяев, которые хотя бы остановили продолжающуюся убыль этого живого и животворного вещества природы.
Все ныне живое удерживается на равновесии взаимо-связей и взаимодействий. Упущение в одном месте приводит к обрушению в другом. И тогда континенты начинает затоплять, иссушать и трясти. Нащупываемый и торимый должанами путь через посредство сбережения решительно всего живого в матери-Природе кажется правильным.
Или есть другие варианты?