«Мы солдатское лихо вместе с кашею ели...»

Нас все меньше и меньше,
А ведь было нас много.
А ведь было нас столько,
Аж ломилась дорога.
Наши раны болели,
Наши кости белели,
Мы солдатское лихо
Вместе с кашею ели...
Эти строки из стихотворения русского поэта-фронтовика С. Г. Острового «Живая память» — любимого стихотворения участника Великой Отечественной войны, ветерана «Белгородэнерго» Н. С. Шевцова. Оно хранится у Николая Семеновича на пожелтевшем от времени, немного помятом листке бумаги с напечатанным на машинке текстом. Перед началом войны он успел окончить восемь классов школы...
Сегодня Н. С. Шевцов делится воспоминаниями о тяжелых военных и послевоенных годах.
— До февраля 1943 года я находился под немецкой оккупацией. Это, конечно, было страшное время. Нам было по 15—16 лет. Прятались, где только можно. А полицаи искали нас. Если находили, то тащили в комендатуру, а оттуда направляли на медкомиссию. И если со здоровьем было все нормально, отправляли в Германию. Мы придумывали различные способы, чтобы не попасть туда. Например, жалили себя крапивой, пили отвар табака, который нарушал дыхание и работу сердца. Немцы строго следили за здоровьем, поэтому, когда видели волдыри от крапивы или еще что-нибудь, то сразу признавали нас негодными. Но все же многих, к сожалению, забирали.
В центре села Микояновка (ныне это поселок Октябрьский Белгородского района), где я родился, стояли виселицы. Односельчан вешали на глазах у всех. Жертв с обязательными табличками на груди «Я — партизан» или «Не хочу помогать доблестным германским войскам» не снимали по три дня. Этим хотели запугать людей. Немцы даже накануне Курской битвы были уверены в своей победе. Помню звуки канонады боев под Белгородом. Ночами небо полыхало после бомбежки Харькова. Мощная германская техника проходила через село, а обратно немцы волокли свои разбитые, искореженные танки.
После освобождения Белгорода мы уже 17-летними пошли в военкомат (25-й год рождения перед Курской битвой призывали в действующую армию), но нам отказали. Выпросили у военкома разрешение присоединиться к батальону по наведению порядка на освобожденной территории. Выявляли дезертиров, немецких лазутчиков (тех, кто определял фашистам места для бомбардировок важных объектов), полицаев из дальних сел, скрывавшихся от своих односельчан.
В 1943 году я решил продолжить учебу, но на второй день прямо в школу принесли повестку.

Меня призвали в армию. В части под Уссурийском, куда я прибыл, шла замена состава. Всех, прослуживших короткое время и прошедших учебку, отправляли на западный фронт, но новобранцев туда не посылали. А мы в 1944-м готовили укрепрайоны, учились военному мастерству. Чуть позже меня направили в полк и назначили экспедитором, в мои обязанности входила доставка корреспонденции.
Все с нетерпением ждали окончания войны. В один из майских дней я, как обычно, с утра пришел в штаб за корреспонденцией. А там мне сказали, что война закончилась, победа — за нами! Я все бросил и побежал в свой полк сообщать радостную весть. По пути увидел, что пасутся две маленькие лошади-монголки. Сел на одну из них и помчался. Расстояние было где-то километров семь. Доскакал до казармы, а там уже все знали, веселились и пели песни.
В августе 45-го мы перешли границу Маньчжурии. И здесь мне довелось участвовать в боевых действиях. 66-я стрелковая дивизия двигалась по болотистой местности, где дороги узкие. Если подорвать машины во главе колонны у одной сопки, атаковать последние у другой, то вся колонна будет обречена — вырваться невозможно. Такую тактику и использовали японцы, высылая бойцов «школы смертников». Они бросались под машины и танки. Но мы выстояли.
За участие в тех боях меня наградили медалью «За боевые заслуги». Три месяца после капитуляции Квантунской армии наши войска находились на чужой территории, вывозили останки солдат, чтобы похоронить их на родине. Я прослужил на Дальнем Востоке до 1950 года.
Школу я окончил уже в начале 50-х годов. Затем поступил в Харьковский институт механизации и электрификации сельского хозяйства. По его окончании меня направили в Полтавскую область на гидростанцию, которая вырабатывала электроэнергию для потребителей семи колхозов, районного центра, молочнотоварных ферм. Раньше там люди знали только керосиновые лампы. А мы, как говорится, впервые зажгли «лампочку Ильича». Вскоре я стал техническим руководителем, проработал шесть лет и вернулся на родину.
В 1962 году пришел работать в «Белгородэнерго». Начинал инженером-инспектором по технике безопасности и эксплуатации. В 1964 году образовались «Южные электрические сети», где и возглавил службу высоковольтных линий. Затем был начальником службы распределительных сетей. Проработал до 1992 года. А мой общий стаж в энергетике — 43 года.