Сбивали девушки фашистских асов

В НЕБОЛЬШОМ селе Таташлы, что находится недалеко от башкирского городка Бирска, в декабре 1924 года родилась Евгения Васильевна Хохрякова.
Родители ее работали учителями начальных классов в сельской школе. Достаток в семье был небольшой, какого-либо хозяйства отец и мама не вели, поэтому с малолетства Женя помнит и такие дни, когда очень хотелось кушать и мама со слезами на глазах подсовывала ей небольшой кусочек черствого хлеба, который схоронила для нее на самый «черный день».
В 1931 году Женя пошла в первый класс. Училась очень хорошо. В этом ей, конечно, помогали родители. Это они привили ей тягу к знаниям, усидчивость и целеустремленность. Но больше всего Женя увлекалась всем тем, что окружало ее: деревья, цветы, разные жучки и гусеницы. Тем более что жила она на берегу реки Белой, которая несла свои чистые, напоенные ароматом башкирских степей воды в Волгу.

В НЕБОЛЬШОМ селе Таташлы, что находится недалеко от башкирского городка Бирска, в декабре 1924 года родилась Евгения Васильевна Хохрякова.
Родители ее работали учителями начальных классов в сельской школе. Достаток в семье был небольшой, какого-либо хозяйства отец и мама не вели, поэтому с малолетства Женя помнит и такие дни, когда очень хотелось кушать и мама со слезами на глазах подсовывала ей небольшой кусочек черствого хлеба, который схоронила для нее на самый «черный день».
В 1931 году Женя пошла в первый класс. Училась очень хорошо. В этом ей, конечно, помогали родители. Это они привили ей тягу к знаниям, усидчивость и целеустремленность. Но больше всего Женя увлекалась всем тем, что окружало ее: деревья, цветы, разные жучки и гусеницы. Тем более что жила она на берегу реки Белой, которая несла свои чистые, напоенные ароматом башкирских степей воды в Волгу.
И сегодня она вспоминает свои путешествия с отцом на лодке по реке. Он не был рыбаком и в ходе таких путешествий много беседовал с дочерью, рассказывая ей о мире рек, озер и степей Башкирии.
После выхода родителей на пенсию отец купил небольшой домик в Бирске, и семья переехала туда. Теперь у них был свой небольшой садик, и Женя еще больше стала интересоваться разными насекомыми, а летом всегда собирала листья, цветочки и составляла из них замечательный гербарий.

ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ семи классов она подала документы на поступление в Башкирский педагогический техникум. Там готовили учителей для начальных классов средних общеобразовательных школ. Женя успешно сдала все вступительные экзамены и стала студенткой техникума.
Техникум окончила в 1941 году, и ее направили на работу в одну из сельских школ. Но тут началась война.

В скором времени из военкомата в сельсовет пришел запрос. Срочно потребовались девушки со средним специальным образованием, которым предстояло обучение в гидрометеорологическом институте города Ленинабад Таджикской ССР.
В числе других Женя выехала в Ленинабад и стала студенткой первого курса института. В октябре 1942 года первые два курса были расформированы, и девушкам предложили возвращаться в Бирск. Но они решили остаться и перевестись для продолжения учебы в Ленинабадский текстильный институт.

ВРЕМЯ было тяжелое. Даже в глубоком тылу людям было сложно выжить в этот период. Не хватало продуктов питания, одежду и обувь вообще было не сыскать. Конечно, стипендию студентам в тот период не платили, и девчонки выкручивались как могли.
Жене очень повезло, ей удалось устроиться в этом же институте лаборантом: она готовила все необходимое для занятий на одном из факультетов.
Но и это продолжалось недолго. В декабре из военкомата пришло распоряжение выделить сто девушек, которым исполнилось 18 лет, для отправки на военные учебные сборы.

ОНА ПОПАЛА на Карельский фронт в зенитно-артиллерийский полк, дислоцировавшийся в Мурманске. Ей и другим новичкам предстояло пройти курс подготовки, прежде чем стать бойцами расчетов 85-миллиметровых орудий. Основной состав зенитно-артиллерийского полка составляли девушки и только 20 процентов – молодые ребята.
А все началось с освоения винтовки Мосина. Каждое утро уже в 8 часов девушки и юноши стояли в строю. На одном плече винтовка, на другом противогаз. В это же время из палатки выходил старшина Бойко, который принимал рапорт от командира отделения и проводил тщательный осмотр личного состава. Проверял все: подворотнички, чистоту обуви, выправку, знание устава и только потом начинал экзаменовать по устройству винтовки. Иногда в учебных целях приказывал им занять позиции в окопе для отражения атаки «противника». Они целились в мишени, установленные напротив позиций, а вот со стрельбой было хуже: воинская часть экономила боеприпасы. За десять дней сборов стреляли боевыми патронами всего два раза, да и то давали только по четыре патрона.

НО ЗАТЕМ начали осваивать материальную часть 85-миллиметровой зенитной пушки. Сдали экзамен, в ходе которого проверяли знание личным составом материальной части орудия и правила ведения огня по летящим целям. Женя показала очень хорошие знания, и ее назначили командиром орудия.
В расчете вместе с командиром семь человек. Вначале в их числе было двое ребят, которые подносили снаряды, но вскоре одного перевели командиром орудия, а другой получил ранение и попал в госпиталь. Так что всю работу по обслуживанию орудия приходилось выполнять девушкам.
Зенитно-артиллерийская батарея, в которой служила Женя, располагалась на скалистых берегах неподалеку от Мурманска. Отсюда прекрасно просматривалась вся акватория залива, а также хорошо были бы видны на подлете вражеские самолеты. Но это все можно было разглядеть только в летние дни, когда солнце практически не заходило. Оно на короткое время пряталось где-то там за сопками и опять появлялось, продолжая светить и радовать глаз. А шел февраль уже 1943 года. Студеная полярная ночь плотно укрывала землю, шхеры и фьорды. Темным оставался и залив, поскольку корабли, чтобы предотвратить прицельное бомбометание вражеских самолетов, вырубали все посторонние огни. И только когда слышался гул летящих на порт самолетов, вверх тут же выбрасывались светящиеся пики прожекторов.
Батарея имела приказ командования Северного флота по прикрытию транспортов с грузом и конвоев от возможных ударов фашистской авиации при подходе к Мурманскому порту. Зенитчики круглосуточно несли службу возле орудий, готовые в любую секунду вступить в бой с вражеской авиацией.
Несколько дней назад штабом флота были получены сведения о том, что очередной караван с грузами был атакован немецкой авиацией и рассеян у берегов Норвегии. Где теперь те оставшиеся на плаву транспорты? Когда они придут в Мурманский порт и придут ли вообще?
А еще через пару дней артиллеристы получили информацию о том, что два транспорта с грузом наша авиация засекла возле полуострова Рыбачий. Один из транспортов имел большой крен на левый борт.

В ОДНУ из холодных и ветреных ночей где-то далеко со стороны Баренцева моря бойцы батареи услышали нарастающий гул самолетов. Вначале было непонятно, чьи это самолеты, но прошли буквально считанные секунды, и стало ясно: это немцы. Значит, им удалось прорваться через защищавшие полуостров береговые зенитно-артиллерийские заслоны. Тут же на батарее и на кораблях в порту прозвучали сигналы боевой тревоги. Вспыхнувшие прожекторы стали метаться в небе над заливом. Трудно было определить количество летящих самолетов. Прожекторы выхватывали то один, то другой. Тут же застучали зенитки, трассирующие струи уходили в небо. Но вот оно над заливом осветилось яркой вспышкой, и горящие обломки самолета полетели в холодные воды. Потом еще раз осветилось небо, и пылающий самолет исчез в темной воде.

ГУЛ ПРОДОЛЖАЛ нарастать. Немцы явно стремились нанести бомбовые удары по порту, чтобы разрушить его, не дать возможности нам принимать и разгружать корабли.
Командир орудия сержант Хохрякова впилась глазами в небо. Она хорошо видела в луче прожектора тот бомбардировщик «Хейнкель», который ближе других подобрался к порту. Вот он уже над головой. Еще какие-то секунды – и он сбросит свой смертоносный и разрушительный груз. Зенитки безостановочно палили в небо, но самолет, как заколдованный, продолжал свой полет. И вот он опять в пересечении прожекторов, а главное – в перекрестье прицела. «Огонь! Огонь!» – что есть сил командует Хохрякова, но девчонки не меньше ее взбудоражены происходящим. Ствол орудия упорно ползет за движущейся целью и ухает очередным выстрелом.

И ТУТ над самым портом фашист вдруг задымил и резко пошел вниз. Через несколько секунд все бойцы орудийного расчета увидели, как над заливом развернулся белый купол парашюта. Луч прожектора подхватил его и сопроводил до самой воды. От пирса к нему устремились два портовых катера.
Еще один немецкий самолет продолжал свой полет, но на большей высоте, по-видимому, не желая попасть под огонь зенитной артиллерии. Он сбросил свой бомбовый груз в залив и ушел на запад. Очередная атака была отбита.

СЕРЖАНТ Хохрякова тяжело опустилась на ящик из-под снарядов. Только теперь она почувствовала, как болит все тело, а сердце бьется так, словно стремится вырваться из грудной клетки. В ушах все еще стоял гул от орудийных выстрелов и трескотни 37-миллиметровых автоматических зенитных пушек. Да и остальные девушки из орудийного расчета присели рядом кто на чем. У всех еще не остывшие лица, широко раскрытые возбужденные глаза. Все одновременно пытаются рассказать друг другу о только что завершившемся сражении, о своих ощущениях от этого боя.
Прошло несколько минут. Девушки понемногу успокоились. На них навалилась какая-то слабость, которая приходит после завершившихся серьезных испытаний. Надо было теперь взбодрить их, сказать им теплые слова, поблагодарить за хорошо выполненную фронтовую работу.
– Что, девчонки, отбились? Не смогли фрицы отбомбиться по порту. Троих с соседями завалили. А четвертый, гад, ушел. Но, думаю, сегодня к нам они уже больше не сунутся. Будут зализывать раны. Теперь только надо разобраться, кто сбил первый и второй самолеты. Третий – это точно наш. Возможно, и второго гитлерюгу мы зацепили. А в общем, все хорошо потрудились. Теперь крутите дырки в гимнастерках, награждать будут. Спасибо всем! – Женя улыбнулась, по очереди обняла и поцеловала своих подруг, отважных артиллеристов.
И здесь она увидела в темноте группу людей, которая двигалась по дороге мимо них по направлению штаба стрелкового батальона. Когда группа поравнялись с ними, от нее отделился человек в просторной черной шубе и подошел к орудию. «Ну что, девчонки! Сражались вы доблестно. Вон ваш обидчик», – указал он в сторону подошедшей группы, среди которой выделялся крупный мужчина с накинутым на плечи тулупом и непокрытой головой. Этот человек повернулся к сопровождавшей его женщине и о чем-то спросил ее на немецком языке. Та ответила ему на немецком, указывая при этом на девушек орудийного расчета. Немец покачал головой, и группа двинулась дальше.
Позже Женя узнала, что это был немец с того самого третьего самолета, который был сбит над самым портом. Когда ему сказали, кто его сбил, долго не мог в это поверить. Он, немецкий ас, сражавшийся в небе над Европой, шагавший по улицам капитулировавшего Парижа и с первых дней войны участвовавший в воздушных боях над Советской Россией, был сбит молоденькими девчонками?..
Война шла к своему завершению. Фашистскую Германию уже добивали в Европе. Руководство фронта сочло возможным направить отдельные артиллерийские части на Дальний Восток, где советские войска готовили масштабное сражение с противостоящей им японской Квантунской армией.

АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ расчеты и орудия загрузили в воинские эшелоны, и они в первых числах мая 1945 года двинулись в дальний путь с одного конца Советской России на другой. В пути их и застало известие о победе.
Долгий путь пришлось преодолеть артиллеристам, но до Дальнего Востока они добрались и поступили в распоряжение Забайкальского фронта. Там находились до 2 сентября 1945 года, когда в Токийской бухте на борту американского линкора «Миссури» представители Японии подписали Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война завершилась.
Там, в далеком краю, на берегах Тихого океана сержант Хохрякова была демобилизована.

ПОСЛЕ ЭТОГО она с близкой подругой, призванной на службу из столицы солнечного Казахстана, отправилась в Алма-Ату. Подружка еще до войны работала в одном из интернатов, туда она устроилась опять. А вот Евгению Васильевну, члена КПСС с 1944 года, пригласили на работу в райком партии. Там она проработала до очередного трудового отпуска и отправилась навестить маму в Бирск.
И опять школьная подруга, уехавшая в столицу и окончившая там Московский педагогический институт им. Н. К. Крупской, значительно повлияла на ее судьбу: уговорила Евгению поступить в это же учебное заведение.
По окончании института с отличием была оставлена работать в нем старшим преподавателем, а затем поступила в аспирантуру, которую окончила в 1957 году и защитила диссертацию. Теперь она, кандидат биологических наук, уехала на Дальний Восток в Благовещенский педагогический институт, в котором проработала десять лет.

В 1968 ГОДУ по конкурсу перевелась в Белгородский государственный педагогический институт на кафедру анатомии и физиологии человека, где проработала до 1992 года.
В коллективе преподавателей и среди студентов Евгения Васильевна всегда пользовалась заслуженным авторитетом и уважением как честный, принципиальный, ответственный и отзывчивый человек. Работая на спортфаке, являлась секретарем парторганизации факультета. Сделала много для улучшения условий проживания студентов в общежитиях, для организации их отдыха.
У Евгении Васильевны много государственных наград. В праздничные дни у нее на груди сияют орден Отечественной войны II степени, медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За оборону Заполярья», «Ветеран труда» и другие награды. Неоднократно поощрялась она руководством педагогического института и НИУ «Б­елГУ» за «многолетний добросовестный труд в деле подготовки высококвалифицированных специалистов».

И СЕГОДНЯ, уже находясь на заслуженном отдыхе более двадцати лет, Евгения Васильевна принимает активное участие в работе совета ветеранов НИУ «БелГУ». Продолжает встречаться со студентами, рассказывает им о своем фронтовом прошлом, о своих жизненных победах и неудачах, учит преодолевать любые трудности и упорно идти к намеченной цели.