На могиле отца

С начала войны прошло более семи десятилетий, а боль от потери близких не становится меньше. И по-прежнему продолжается поиск пропавших без вести.
Мой отец, кадровый военный, 22 июня 1941 года был направлен на фронт. В августе 1943 года мама получила извещение: «Старший лейтенант Гудименко Андрей Алексеевич пропал без вести в сентябре 1941 года». Многолетние обращения в архивы, поиск однополчан ничего не дали. До самой смерти мама все надеялась хоть что- то узнать о судьбе мужа, но так и умерла, не зная о нем ничего.
В конце 2012 года на сайте «Мемориал» я нашла выложенные немецкие документы, из которых узнала, что 21 сентября 1941 года отец попал в плен в г. Оржица Полтавской области. Даны были все передвижения из лагеря в лагерь, приложена фотография, по которой можно было понять, что пришлось человеку пережить. Далее сообщалось, что он умер 21 мая 1943 года в госпитале в Кобурге. После международных разоблачений гитлеровцы были вынуждены создать хотя бы видимость какой-то заботы о доведенных изнурением до туберкулеза сотнях тысяч людей. Измученных пленных стали умерщвлять медленной смертью на койках таких же голодных, как и концлагеря, «лазаретов».

В конце 2013 года сын нашел выложенные каким-то россиянином фотографии кладбища в Нойнштадте, небольшом городке в Баварии. Настоящим потрясением для меня стала надпись на одном из крестов: «Гудименко Андрей Алексеевич 18.10.1914 – 21.05.1943». Мгновенно пришло решение: ехать, обязательно ехать на могилу отца.
В конце мая вместе с внучкой Анастасией мы вылетели в Берлин. На следующий день выехали в Баварию. Пять часов ехали одним поездом. Потом пересадка в Лихтенфельсе и еще час другим поездом. В Нойнштадте на вокзале мы встретили бывшего россиянина. Он рассказал нам о городе, где проживает всего 15 тысяч жителей, в последние годы сюда активно переселяются турки. Вместе с нами подошел к кладбищу. Похоронили советских военнопленных на городском кладбище, ухоженном и благоустроенном. Когда нашли участок с могилами соотечественников и я увидела на кресте имя отца, сердце сжалось, в глазах потемнело, я не могла ни заплакать, ни слова сказать…
Только в отеле полились слезы. Служащая отеля рассказала, что военнопленных принуждали работать на военных заводах Сименса. В марте этого года на месте заводов был установлен камень, чтобы помнили о преступлениях против беззащитных людей.
Утром следующего дня на окраине города мы увидели этот памятный камень. Возле него установлены скамеечки и, совсем как в России, растет мятлик, цветут ромашки и колокольчики. И снова кладбище. У могилы я рассказала отцу, что в августе 1941-го родился его сын, мой младший брат, который в декабре 43-го умер от скарлатины, рассказала о том, как мы остались без дома, без вещей, как выживали в оккупацию и в голодный 46-й, как ждали и искали его. Все перенесли, жизнь постепенно наладилась. Построили дом, я окончила институт. Своего первенца я назвала его именем. Со мной приехала моя внучка, его правнучка Анастасия Андреевна, и ее мужа тоже зовут Андрей. В нашей семье всегда будет жить его имя.
На месте захоронения установлены серые бетонные кресты, на них металлические таблички с фамилиями двух – трех умерших. Всего установлено 23 креста. У крестов – зеленая травка, цветут маргаритки и три наши голубые незабудки… Перед крестами бетонная плита, на ней – металлический круг, надпись, которая сообщает, что здесь похоронены советские военнопленные. В металлической чаше цветут герань, бархатцы, настурция. Участок окаймлен подстриженным кустарником.

Рядом высокая липа. На ней, совсем как в родном поселке, звонко подает голос синичка, где-то вдали послышался голос соловья… Кажется, птички напоминают умершим о родной стороне. Слезы застилают глаза… Отцу было 28 лет, когда он умер в неволе. Меня он видел в последний раз, когда мне исполнился год. За свою жизнь я никого не назвала папой.
На прощание мы поклонились могилам и пообещали искать родных советских военнопленных, похороненных на этом кладбище. Вот некоторые фамилии похороненных русских солдат: Василий Фролов, Иван Олейников, Григорий Тищенко, Иван Еременко…
Полностью фотографии крестов выложены на сайте Белгородского государственного музея народной культуры (­бгмнк.рф).
В Германии создан Народный союз по уходу за воинскими захоронениями, им было обустроено 106 захоронений советских военнопленных, в планах еще несколько тысяч. Волонтеры собирают деньги, ухаживают за могилами, высаживают цветы. По отношению к нам, русским, неприязни не почувствовали. На кладбище все встреченные немцы приветливо здоровались, а в поезде попутчица, познакомившись с моей внучкой, показала сумку с вышивкой: «Я люблю Россию».