ГЛУБИНА ПАМЯТИ

Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Александра Ивановича Маринеско, легендарного подводника, совершившего подвиг, который был назван «атакой века», – во время Великой Отечественной войны подводная лодка С-13 под его командованием потопила крупнейший немецкий лайнер «Вильгельм Густлов».
Рядом с именем Маринеско встает другое славное имя – старшина рулевых сигнальщиков, а потом и боцман подлодки С-13 Александр Волков, мой земляк по Чернянке, с которым мы поддерживали дружбу в течение многих лет. Каждый раз во время наших встреч Александр Никитович рассказывал новые подробности о своих командирах на подводных лодках С-7 и С-13 – Сергее Лисине и Александре Маринеско, о товарищах по экипажу, о трудных походах с победами и потерями.

Прошло почти 70 лет со дня знаменитой атаки – 30 января 1945 года, и к настоящему времени увидели свет десятки книг, статей, фильмов о Маринеско и потоплении «Густлова». Однако эти рассказы представляют для меня особую ценность. Во-первых, они исходили от живого свидетеля – нет! живого участника тех событий, а во-вторых, часто отличались от версий событий, представленных в пуб­ликациях.
Александр Волков и вся коман­да лодки С-13 проник­лись симпатией к новому командиру с момента первой мастерской, лихой швартовки подводной лодки. Это потом они оценили его знания, опыт, интуицию и решительность. Прежний командир не умел швартоваться, а Маринеско скомандовал, и лодка точно стала у пирса.
Экстремальных ситуаций случалось с подводниками немало. Заградительную сеть, поставленную немцами у выхода из Финского залива, можно было пройти двумя способами: или проползти под ней у самого дна или пробить торпедой. Всякий раз на лодку сыпались глубинные бомбы. Александр Никитович с горечью говорил, что погибало лодок в два–три раза больше, чем проходило... На подлодке С-7 у Лисина он совершил два выхода в открытое море. Во время похода в сентябре–октябре 1942 года лодка получила повреждение вертикальных рулей и была вынуждена всплыть на короткое время для ремонта. Волков со своей командой, выйдя из лодки в водолазных костюмах, смог поставить руль в нейтральное положение, а дальше лодка шла, совершая повороты с помощью электродвигателей. Ремонтная команда подвергалась смертельному риску: при необходимости срочного погружения времени на переход из кормовой балластной цистерны не оставалось.
Волков не расписывал своей роли в обнаружении «Густлова» в ту непогодную ночь 30 января, хотя о его замечательном ночном зрении – «как у совы» – рассказывали многие. Вот его слова: «Командир вызвал меня на мостик и сказал: «Вот ты, Волков, не научил своих рулевых сигнальщиков определять корабли, теперь смотри сам!». Волков посмотрел и описал силуэт большого лайнера и конвоя, и командир принял решение – к атаке. Командир, наверное, был не совсем справедлив: не каждому природой даны такие способности. Александр Никитович вырос на сельских просторах и имел крепкое здоровье и удивительную выносливость. Но если говорить по большому счету, командир С-13 Александр Маринеско уважал и ценил каждого члена экипажа, знал его способности и возможности в ответственный момент, говорил: от действий любого из них зависит судьба лодки.
Среди различных публикаций и домыслов о том, как выводил Маринеско лодку из района потопления «Густлова», когда за ней охотились несколько кораблей и было сброшено более 200 глубинных бомб, Волкова, помню, возмутило заключение авторитетного автора книги о Маринеско – Николая Титовского. Автор пишет, что Маринеско не мог – из гуманных соображений – уйти через акваторию затопления, где в воде были пассажиры «Густлова», «уже не враги, а жертвы». На что Волков заметил: «Не для того Маринеско топил корабль, набитый высшими чинами рейха и экипажами подводных лодок, чтобы затем из каких-то соображений подвергать риску лодку и экипаж. Это была война, суровая и беспощадная». Волков подтвердил, что Маринеско увел лодку именно под местом затопления, зная, что немецкие корабли не будут бомбить место, где барахтаются в море сотни соотечественников.
Был и другой случай, о котором Александр Никитович вспоминал с улыбкой. Перед последним походом юнга Миша Золотарев тайком пробрался на лодку. Обнаружили его уже после выхода в море. Александр Иванович очень рассердился, вызвал на мостик, но потом простил. Возвращаться не стал, по душе были ему «отчаянные» пацаны!
Но и Маринеско навеки в памяти его экипажа. Александр Волков, который в трудные послевоенные годы поднимал колхозы, говорил, что в тяжелые минуты, когда не видел выхода, он слышал голос командира: «Думать надо, боцман!». Но были и «схватки боевые». Когда молодой фаворит секретаря райкома однажды оскорбил Волкова, немолодой уже подвод­ник сгреб его в охапку и со словами «Мы еще не таких топили!» бросил его в громадную кучу жидкого жома сахарной свеклы. Команда у Александра Ивановича была под стать своему командиру!
Последний раз я навестил Волкова в день смерти Александра Ивановича Маринеско. Мы помянули командира, а потом спели любимую песню Александ­ра Никитовича – «Когда усталая подлодка из глубины идет домой».