«Колыбель добра, родник оптимизма»

Знакомьтесь: генерал-полковник в отставке Илья Григорьевич Панин.
Родился в 1941 году в селе Белый Колодезь Вейделевского района. Окончил Серпуховское высшее командно-инженерное училище Ракетных войск стратегического назначения и заочно Военно-политическую академию имени
В. И. Ленина. Кандидат философских наук.
С 1965 года служил в Ракетных войсках стратегического назначения на инженерных должностях и на должностях, обеспечивающих организацию воспитательной работы с личным составом. С 1978 по 1988 год работал в аппарате ЦК КПСС – инструктором, заместителем заведующего сектором Отдела административных органов. Девять лет возглавлял управление кадров Ракетных войск стратегического назначения. С 1997 по 2001 год, до увольнения из Вооруженных сил по выслуге лет, был начальником Главного управления кадров Министерства обороны Российской Федерации, членом коллегии Министерства обороны России. В настоящее время советник генерального директора Государственного космического научно-производственного центра имени М. В. Хруничева.
Принимал участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Среди государственных наград – ордена Мужества, Красной Звезды, «За военные заслуги», «За службу Родине в ВС СССР» III степени.
Илья Григорьевич – член землячества «Белогорье» – общественной организации, около двух десятилетий действующей в Москве и объединяющей более 250 выходцев из Белгородской области, живущих в столице. Многие из них – государственные и общественные деятели, военачальники, видные ученые, представители науки и искусства, предприниматели. В дни подготовки к празднованию 60-летия образования области и на протяжении юбилейного года «Белгородская правда» намерена публиковать интервью с нашими знатными земляками, своим трудом и талантом прославившими Белгородчину.
– Илья Григорьевич, ваша биография далеко не ординарна. Чем обусловлена эта неординарность – личными качествами, характером службы, стечением обстоятельств или всей совокупностью норм общественной жизни?
– Позволю себе вспомнить такой эпизод. Мне присвоили очередное воинское звание – полковник. Ну а полковнику положена папаха, которая очень приглянулась отцу. Прихожу как-то домой, смотрю – стоит батя в ней перед зеркалом, примеряет. Увидел меня, смутился, снял головной убор и говорит: «Родители твои, сынок, по большому счету, безграмотные люди, а тебе Советская власть такое высокое звание присвоила».
Я ответил бы на ваш вопрос примерно так же: биография моя в первую очередь складывалась под влиянием времени и власти. Времени! Мое детство пришлось на годы войны и послевоенного лихолетья. Материальные лишения были неописуемыми. Но и стремление людей к образованию, к добру, к нравственному совершенству, подчеркну, всячески поддерживаемое институтами власти, было неуемным.
Не буду утомлять читателей общими фразами. Остановлюсь на том, чему сам был свидетелем. В нашей семье было восемь детей. Для объективности картины добавлю, что у отца нашего, Григория Ивановича Панина, как, впрочем, и у матери, Федоры Игнатьевны Паниной, не было даже семилетнего образования – шесть классов сельской школы на двоих. В 1945 году его избрали председателем одного из двенадцати колхозов, которые в то время были организованы в селе. Постепенно все они вошли в возглавляемое батей хозяйство. Возглавлял же он это хозяйство без малого 15 лет. Покинул председательский пост по личной просьбе и до пенсии работал заместителем председателя колхоза.
Председательство отца особых дивидендов семье не приносило. Жили не как все, а хуже, чем многие.

Один из моих братьев, Михаил, пошел в первый класс 1 сентября 1943 года. Во второй же класс он был переведен только в 1946 году в десятилетнем возрасте. Не потому, что программа не давалась, а потому, что зимой в школу ходить было не в чем. Несмотря на то что одежду и обувь старших наследовали младшие, наши пожитки приходили иногда в такое состояние, что часто и наследовать-то было нечего. Детство младшего брата, Александра, который родился в год образования области, приходилось на более-менее обеспеченное время, но и он пользовался тем, что уже было в употреблении. Как-то осенью матушка послала его на чердак, где хранилась обувь, отслужившая старшим братьям, чтобы нашел замену сапогу, который окончательно развалился. Замену найти не удалось. Тогда матушка полезла на чердак сама и вернулась с сапогом. Попросила примерить.
– Мам, так он же не на ту ногу!
– Да кто в грязи заметит, сынок. Зато теплушко и чистушко! – был ответ.
Не в меньшей, а может быть, даже в большей степени родители заботились о том, чтобы «теплушко и чистушко» было в наших душах. Забота о добрых нравственных началах иной раз доходила до щепетильности. Приведу пример опять-таки с младшим, Александром. Как-то в огороде он заметил «неучтенный» огурец. Сообщил матушке. Та: «Не трогай, сынок, это соседский». «Так ботва же на нашем огороде». – «Ну и что, корень-то на соседской грядке». Пошел хлопец к соседу и потребовал забрать огурец с нашего огорода. Потребовал скорее всего потому, чтобы «не поддаться искушению».
Родители у нас были заботливыми. Но при всей своей заботливости и чуткости они не могли, как тогда говаривали, научить грамоте. И не многого бы мы добились, если бы не учителя. Не скажу, что они были образованнее нынешних коллег. Но вот ответственности за воспитанников у них было, пожалуй, неизмеримо больше, чем у некоторых сегодняшних педагогов.
Года за полтора до окончания средней школы выяснилось, что могу претендовать на золотую медаль, если справлюсь с сочинением по литературе. Шефство надо мной взяла преподаватель русского языка и литературы Елена Алексеевна Веретина. Тренировки, беседы, наставления после уроков не прошли даром. Но вот незадача: в выпускном сочинении я допустил описку. Представитель районного отдела народного образования посчитал ее ошибкой и поставил «четверку». Елена Алексеевна и педсовет школы дошли до областного отдела народного образования. Их доводы были приняты во внимание. Мне вручили-таки золотую медаль. Благодарен учителям и за то, что приобщили к общественной работе, в значительной мере определившей мою профессиональную стезю.
Уроки дома, уроки в школе дополняли уроки общественной жизни во всех ее проявлениях. Страна была на подъеме. Мы «приручали» ядерное оружие, космос. Отечественные атомные ледоколы и атомные подводные лодки прогуливались по Арктике. Первый реактивный пассажирский самолет тоже был отечественного производства. Ежегодно вводились в строй крупнейшие предприятия, которые и по сей день являются флагманами отечественной индустрии. В том числе – в бассейне КМА нашей области. Для меня свое-
образным символом тех десятилетий является сюита Георгия Свиридова «Время, вперед!». Вслушайтесь – сколько в ней одновременно стремительности и мощи, сколько осознанной пронзительной гордости за эту мощь! Гордости каждого за страну, за народ, за сопричастность к делам, что в этой стране происходят.
Поэтому, несмотря на материальные трудности, мы достойно возделывали образовательную ниву. В нашей семье из восьмерых детей только две сестры не получили высшего образования – действительно помешала война. Один из братьев стал докто-ром наук, трое, в том числе и ваш покорный слуга, защитили кандидатские диссертации. Сестре присвоено почетное звание «Заслуженный учитель Российской Федерации».
– Выбор профессии военного тоже обусловило время?
– Белый Колодезь несколько месяцев был оккупирован фашистами. Подчеркиваю: фашистами, потому что были среди них не только немцы, но и венгры, итальянцы, финны. Жили они практически в каждом доме. В том числе в нашем. Зимой отап-ливать дом было нечем. Однажды, рассказывают, солдат-
итальянец, чтобы согреться, выкинул меня из подвешенной к потолку люльки, а люльку сжег в печи. Вот тогда-то я и решил стать военным. Чтобы отомстить.
Шучу, конечно, но в шутке этой есть доля истины. Во все времена было много желающих пройтись по России-матушке огнем и мечом. Поэтому отношение к ратному делу как к самой святой обязанности у нас передается из поколения в поколение на генном уровне. Как говорится, казак еще в проекте, а конь для него уже оседлан и шашка припасена.
Правда, долгое время во мне боролись два желания – стать историком или пойти по ратной стезе. Пора поступления в вуз совпала с призывом в армию. В военкомате предложили стать военным. Согласился без раздумий. А как иначе? Отец вернулся с фронта тяжело раненным в 1944 году и был буквально выхожен мамой. Из четырех участвовавших в войне братьев отца и матери в живых остались двое. Брату Михаилу во время оккупации села было одиннадцать лет. Его чуть не пристрелил фашист за то, что малец хотел попользоваться выброшенной немцем цветной мыльницей. Хорошо, что рядом была крестная, которая не дала оккупанту выстрелить и получила за это прикладом по голове. Если же говорить о селе, то итог таков: на фронт ушли 790 человек, не вернулись 399.
Все это как шрамы на сердце: они определяли и определяют ритм жизни, ее нравственную наполненность. Горжусь тем, что был направлен в Серпуховское военно-инженерное училище, которое разворачивало подготовку специалистов для формирующихся Ракетных войск стратегического назначения. Мой выбор был обусловлен и тем, что в те годы человек в офицерских погонах пользовался в сельской местности особым уважением. Впрочем, в городах тоже. Мне посчастливилось служить под началом маршала России Игоря Дмитриевича Сергеева. Его отец, руководитель одного из крупных угольных подразделений, лично привез сына в Москву, чтобы тот сдавал экзамены в МГУ. Отец – домой, а сын – в Ленинград. «Самовольно» поступил в военно-морское училище. Впоследствии Игорь Дмитриевич был главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения, а затем и министром обороны Российской Федерации.
– Как вы считаете, не угасает ли предрасположенность молодежи к ратному труду в наши дни?
– Думаю, нет. Да, количество молодых людей, предпочитающих избежать службы в армии, велико. Порой они воспринимают защиту Отечества не как сыновний долг, а как обременительную повинность. Меня такая позиция не удивляет. Вспомним: многие доморощенные либералы-западники в начале 90-х годов прошлого века считали, что наша страна, стоит только перевести ее на рыночные социально-экономические рельсы, легко впишется в ландшафт самых процветающих государств Запада, будет в их кругу не случайным гостем, а полноправным хозяином. А коль так, то по существу «упразднялись» за ненадобностью целые отрасли экономики. В том числе аграрная. Считалось выгоднее покупать продукты питания в более благоприятных по природно-климатическим условиям государствах. В новом иллюзорном формате государства, по существу, не находилось места и современной армии. Зачем она, коль кругом друзья-приятели, жаждущие России добра?
Утрирую? Если бы… Один из военачальников в интервью цент-ральной газете заявлял тогда, например, что мы должны уходить от образа пугала для всего мира. Разоружимся, мол, до ра-зумных пределов, и тогда на нас будут смотреть как на нормальных людей. Преуспели и некоторые СМИ, ежедневно формируя образ военного как солдафона, недалекого человека, руководствующегося шкурными интересами. Именно эти факторы определили те беды, которые пережила армия. Они, конечно, вызвали и негативное отношение части молодых людей к военной службе. Подчеркиваю – части. Но генетическую предрасположенность россиян к ратному делу они не уничтожили и уже не уничтожат, потому что, к счастью, те лихие времена позади.
Теперь каждому здравомыслящему человеку очевидно, что иные страны Запада действительно хотели бы дружить с Россией, но как с неким удельным княжеством, а отнюдь не как с державой, имеющей свои геополитические интересы. По Ближнему Востоку прокатилась спровоцированная извне волна «цветных» революций. Все методичнее и настойчивее внедряется организованный хаос в государства, стремящиеся к добрым отношениям с Российской Федерацией. Все ближе к нашим границам различного назначения военные базы НАТО. А у России осталось, по существу, только два надежных союзника – армия и флот.
Потребность государства в укреплении армии нашла широкую поддержку в обществе. В конце августа мне довелось побывать в alma mater, которая сегодня стала Серпуховским филиалом Военной академии Ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого Министерства обороны Российской Федерации. В нынешнем году филиал набрал почти 800 первокурсников – в десятки раз больше, чем за предыдущие три года. В их числе и 19 наших земляков-белгородцев. Ребята выбрали ратное дело осознанно, прошли жесткий конкурсный отбор. Преклоняюсь перед их гражданской позицией. Считаю, что достойная молодежь приходит нам на смену. Ей адресую завет полководца А. В. Суворова: «Выбери себе героя, подражай ему, следуй за ним, обгони его. Слава тебе!».
– Ваша карьера складывалась из нескольких этапов: служба в действующих войсках, работа в ЦК КПСС, служба в аппаратах Ракетных войск стратегического назначения и Министерства обороны Российской Федерации. Какой из этих этапов был наиболее трудным?
– Военные место работы не выбирают. Поэтому легких путей искать не приходилось. Я начал службу в поселке Ясный, расположенном на границе с Казахстаном – в 400 километрах от Оренбурга. Представьте: на сотни километров голая степь, по которой зимой гуляют бураны, а летом температура подскакивает до сорокаградусных отметок. Предстояло решить одновременно три взаимосвязанные задачи: освоить новое поколение ракетных комплексов, так называемых отдельных стартов, сформировать из них ракетную дивизию и создать необходимую инфраструктуру. Сказать, что было трудно, – значит ничего не сказать. Мы, молодые офицеры, наши более опытные коллеги работали, не жалея сил. Поставленная цель была достигнута в установленный срок. На дежурство заступило новое грозное оружие. В степи вырос военный городок с жилыми домами, офицерским и солдатским клубами, плавательным бассейном, детским садом, средней школой. Кстати, мне, тогда еще не обзаведшемуся семьей, была выделена полноценная однокомнатная квартира. Думается, такой опыт комплексного подхода к повышению боеспособности частей и соединений должен быть востребован и сейчас.
Интересной и плодотворной была работа в Отделе административных органов ЦК КПСС. Упор делался прежде всего на подготовку кадров номенклатуры ЦК. Это должностные лица от начальника военно-учебного заведения, командира и начальника политотдела дивизии и им равные и выше. Частые командировки в войска позволяли подмечать тенденции, происходившие не только в армейской и флотской среде, но и в экономике, социальной сфере, предлагать меры по устранению негативных явлений.
К сожалению, до логического конца не по нашей вине дело доводилось не всегда. Как-то мне поручили проанализировать практику присвоения генеральских званий с 1940 по 1986 год. Выяснилось, что количество генералов в стране в 1986 году намного превзошло показатели 1945 года, и произошло это за счет роста их числа в центральных органах управления, тыла, военно-учебных заведений. Например, в Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова на тот период было 23 генеральские должности, включая должность начальника кафедры гинекологии. В научно-исследовательских институтах Минобороны страны практически все начальники управлений по очереди становились генералами, хотя генералом должен был быть лишь один начальник ведущего управления. Все решалось просто: этот статус каждый год присваивался новому управлению, и люди, как говорится, становились в очередь за лампасами. Материал был доложен тогдашнему руководителю партии и страны господину Горбачеву, который, однако, использовал его не для устранения недостатков, а для уничижения генеральского корпуса. Уверен: многие положения той аналитической справки актуальны и сегодня.
Наиболее сложный период пришелся на службу в Ракетных войсках стратегического назначения, когда вслед за рухнувшей страной начала рушиться и армия. Из всех проблем, которые возникли в тот период, самой острой была проблема обеспечения ядерной безопасности. Прежде всего в соединениях РВСН, дислоцировавшихся на территории Украины. Дело в том, что новоиспеченные власти в Киеве пытались привести офицерский состав этих соединений к украинской присяге. Разделение офицеров, обслуживающих ядерный боезапас, на российских и украинских могло привести к противостоянию между ними и отрицательно сказаться на соблюдении правил хранения и эксплуатации ядерных зарядов. Ситуация осложнялась тем, что украинское руководство требовало разделить на переходный период управление войсками на оперативное и административное. Оперативное управление сохранялось бы за Россией, административное – за Украиной. С большим трудом всем нам, участникам переговорного процесса, удалось убедить партнеров не использовать ядерное оружие в качестве инструмента для жонглирования на потеху публике – заокеанским «друзьям». К счастью, разошлись более-менее цивилизованно. Но пережитое до сих пор отзывается болью в сердце.
– Илья Григорьевич, а что для вас Белгородчина?
– Колыбель добра, родник оптимизма. Однажды, будучи в Белом Колодезе, поехали мы со знакомым в соседнюю область. Я сел на заднее сиденье автомашины, прикрыл глаза и долго сидел в задумчивости. Вдруг чувствую, что машину, которая до этого катилась, как по столу, затрясло.
– Что случилось? – спрашиваю у водителя.
– Ничего, Илья Григорьевич, – отвечает. – Просто начались дороги соседней области.
Увы, к сожалению, много, слишком много у нас субъектов Российской Федерации, которые до сих пор трясет на выбранной ими дороге переустройства социально-экономических отношений. Но успехи готовящейся к празднованию юбилея родной Белгородчины во всех сферах социально-экономического строительства поистине впечатляют, вселяют оптимизм и уверенность в том, что страна преодолеет эти во многом искусственно созданные ухабы. Что Россия обретет былое величие и мощь. Что, как и прежде, мы с полным основанием будем называть наше Отечество просто и гордо – держава!