ХРАНИТЕЛЬ КАЗНЫ

Владимир Филиппович Боровик – заместитель губернатора, начальник департамента финансов и бюджетной политики правительства области.
Родился 4 января 1956 года в п. Изварино Краснодонского района Луганской области. С 1977 года, по окончании Харьковского института инженеров коммунального строительства, работал начальником планово-производственного отдела в райколхозстройобъединении в Житомирской области, затем в объединении «Белгородсельхозмонтажкомплект». 1978–1980 годы – служба в армии. С 1983 года – в партийных органах, с 1994 года – в аппарате Белгородской областной Думы, с 1996 года – в департаменте финансов, с 1998 года – начальник департамента финансов и бюджетной политики – первый заместитель председателя правительства области, в январе 2010 назначен еще и заместителем губернатора.
Имеет награды: медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II и I степени, медаль «За заслуги перед Землей Белгородской» 1 степени, почетные звания «Заслуженный экономист РФ», «Отличник финансовой работы».
– Владимир Филиппович, пятнадцать лет вы курируете важнейшее направление в областном правительстве, но, кроме тех кратких сведений, что изложены в биографии на официальном сайте, мы мало что знаем о вас. Расскажите, пожалуйста, хоть что-то о себе. Вы ведь с Украины?
– Вообще-то фамилия белорусская, но во второй половине девятнадцатого века предки по линии отца перебрались в Полтавскую губернию, где проживали родственники по материнской линии. Но встретились мои родители, Филипп Иванович и Валентина Антоновна, в Донбассе, куда приехали на заработки, убегая от голода и смертей. Отец работал шахтером, мама – посудомойкой. В сорок втором с отца сняли шахтерскую бронь, он ушел на фронт, имел ранения и награды, до сорок седьмого года был в армии.

Родители – это как клад, сокровище, понимаешь, что потерял, когда их уже нет. Все от них. Жизнь у них тяжелейшая, безусловно, была. Все отдавали детям. Да все знают, что такое мама, что такое папа…
После демобилизации отец работал в «Заготзерно» в поселке Изварино Луганской области, где я родился и жил до шестнадцати лет, до окончания школы.
Сейчас в поселке никого из родных не осталось, поэтому побывал там только недавно, спустя сорок лет после окончания школы, встречался, в том числе, и с одноклассниками. Вспоминали, что раньше в школе было больше тысячи учеников, был непререкаемый авторитет учителя, были святые символы патриотизма: Краснодон, «Молодая гвардия». Не было границ между Россией и Украиной, было одно государство. Мы ездили на все предметные олимпиады, спортом занимались, я был чемпионом области по шахматам среди школьников.
Больно наблюдать упадок там, где когда-то кипела жизнь. Разумом я, понятно, в сегодняшнем дне, в новой стране, а сердцем остался в Советском Союзе. Грустно было видеть поселок, школу, которой мы гордились, в запустении. Теперь там всего около ста учеников. Чисто, но, мягко говоря, не богато. Половина здания закрыта. Часть отдана под музей, зашел туда, увидел фотографию отца среди изваринцев, воевавших в Великую Отечественную войну, сердце придавило…

– Школе чем-то помогаете?
– Не так просто это делать. Целая проблема, например, была с интерактивной доской, которую я пообещал и приобрел для родной школы. И так, и этак – нельзя передавать из-за границы, с большим трудом смогли решить этот вопрос.
На родину еду – за границу, на встречу с однокурсниками в Харьков – за границу…

– Почему выбрали экономику?
– А вы знаете, случайно. В Харькове учился мой старший брат (к сожалению, его нет в живых, погиб шесть лет назад в автокатастрофе), поэтому поехал поступать в этот город в политех, но там не оказалось общежития для абитуриентов. Хотел уже прощаться с городом. Иду тоскливо по улице Революции, и вижу институт, где учились двое школьных товарищей. Может, заглянуть? А там – приемная комиссия. Спрашиваю, какой факультет лучший, где конкурс самый большой. Оказалось – экономический. И общежитие там было. Пять экзаменов сдал – поступил.
Пять лет отучился. Кстати, примерно в это же время там обучался Георгий Георгиевич Голиков.
Все пять лет обучения я ездил в стройотряд, был каменщиком четвертого разряда, стропальщиком, бетонщиком, бригадой крыши делали. Подъем – в шесть часов, в семь – уже на объекте, и до восьми вечера. Да и работы были другими – все вручную. Мускулы качали, мозоли натирали.
Самое главное – это была хорошая школа. Институтские годы – самые лучшие, безу­словно. Институт, стройотряд дали мне закалку, помогли в становлении.

– А как оказались в Белгороде?
– Я считаю, что мне очень повезло – именно в Белгороде я встретил людей, которые стали моими учителями, настоящими друзьями, которые помогли мне найти свое место в жизни, понять и правильно расставить жизненные приоритеты, за что я им благодарен всей душой.
Родом из Белгорода моя супруга Наталья Васильевна. Она училась на курс младше. Познакомились, три года встречались, поженились, дочка родилась. Наталья в академический отпуск не пошла. Спасибо теще дорогой, помогла вынянчить старшую дочку. Пока жена доучивалась, я работал в Житомирской области начальником отдела передвижной механизированной колонны, получал 170 рублей в месяц, 100 рублей отсылал семье.
После окончания института жена с ребенком и ее родители жили в Белгороде, на Садовой. Я пошел в армию, там вступил в партию. Вернувшись после службы, взял телефонную книгу и стал обзванивать в поисках работы все подряд белгородские организации. Случайно вышел на «Сельхозмонтажкомплект», который в то время возглавлял Федор Иванович Кривопустов, мой первый учитель-наставник здесь, в Белгороде.
Затем меня перевели в объединение, где было две тысячи работающих по области. Ездил в Москву, в главк с отчетами и финпланами. Это тоже была школа жизни. Поскольку я был молодой, коммунист, меня заметили в райкоме-горкоме, была партийная работа, окончил Ростовскую высшую партшколу заочно, где вместе со мной учились многие интересные люди из области, например, Николай Викторович Незнамов.
– Говорят, дважды в одну реку не входят…

– …Если это не река памяти.

– Мы имеем в виду Дом Советов, откуда вас в 90-е сначала попросили, а потом обратно пригласили. Интересно, чем вы занимались, когда уволили?
– Бизнесом. Сгруппировались такие же «бывшие»: Владимир Иванович Набока (позже дважды выдвигал свою кандидатуру на выборах главы региона. – Ред.), Иван Иванович Кравцов, мой друг и товарищ, еще один человек, который оказал на меня большое влияние, именно у него я учился таким качествам, как порядочность, выдержка, чувство долга – у него это чувство было обостренное. Создали малое предприятие. Занимались и пошивом, и торговлей, и стройками. Было чувство полной свободы. На анархию походило. Долго так, конечно, продолжаться не могло…
Когда на Белгородчине с приходом Евгения Степановича Савченко (назначен 11 октября 1993 года. – Ред.) начала восстанавливаться государственная власть, была сформирована областная Дума, куда меня и пригласили заниматься аналитикой, подготовкой документов, например, Устава области.
Тогда я впервые и ознакомился с бюджетом региона. Хотя как такового бюджета еще не было, работали по росписи. Впервые бюджет мы принимали в 1995-м году. Через два года мне предложили должность в управлении финансов правительства области. Еще через два года был назначен начальником департамента экономики и финансов – заместителем председателя правительства области.
– О рабочих моментах потом, не уводите нас, пожалуйста, в сторону. Когда еще у нас и у наших читателей появится возможность вас поближе узнать. Вы еще ни слова не сказали о талантливых дочках.
– Старшая дочь Наташа с семи лет, а младшая Аня – с четырех занимаются музыкой. Каким-то образом они оказались скрипачками, хотя до этого в нашем роду музыкантов не было. Я думаю, что искра таланта передалась им не от предков, а от Бога.

– А у вас музыкальный слух есть?
– Бывает по-разному, бывает – приходит, бывает – уходит (смеется). У жены слух абсолютный.
Как вы знаете, старшая дочь окончила Харьковскую консерваторию, работает в белгородском симфоническом оркестре, создала камерный ансамбль. У Наташи – сын Константин, хороший парень, в прошлом году поступил в БелГУ, причем сам выбрал экономический факультет. Младшая дочка окончила Московскую консерваторию имени Чайковского, живет в Москве, работает по всему миру.
Дочери живут музыкой, эмоциями, чувствами. Только общаясь с ними, я узнал, что музыка – это ежедневный тяжелый и кропотливый труд, и понял, что у настоящего музыканта-профессионала работа над собой, над своим исполнительским мастерством идет напряженно, постоянно и непрерывно.
С мамой дочки – подружки, всеми секретами делятся, я даже иногда сержусь: зачем вы проблемы на маму навешиваете! Но маме это нравится. Мама всегда мама, даже для взрослых, состоявшихся дочек.

– У вас квартира, дом?
– Дом, 247 квадратных метров. Приезжают дети. Нам очень нравится – хороший участок, свежий воздух. Дом после квартиры – совершенно другая жизнь, забот гораздо больше. Зимой снежок покидаешь до ломоты в костях, весной начнется водоотведение, посадки, уборка…
Единственный, быть может, минус, это то, что из Дубового, где мы живем, раньше добирался до работы за 5–7 минут, сейчас – минимум 30–40 минут. Пробки, пробки… В дороге я понимаю, что при всех невзгодах благосостояние народа растет (смеется).

– Друзей, должно быть, много?
– Друзей я много не нажил. Есть обо мне такое мнение: да он там на деньгах сидит! Из-за этого сражались с вашей коллегой Китовой, с Батуриными, Малиновской, которым я объяснял, что у нас нет наличных и нет возможности раздавать деньги. За 15 лет были разные проверки и, слава богу, все в порядке.
Мои давние друзья – человек пять. Знаю, что на них могу положиться, и они на меня. Но это не касается рабочих моментов. Одно дело, когда ко мне приходят как к должностному лицу, а другое – просить по дружбе, кумовству, знакомству. Вот тут я принципиально не помогаю. Ни в коем случае! Поэтому, наверное, подрастерял друзей. Зато остались надежные. Правда, времени на общение постоянно не хватает.

– Что вообще цените в людях?
– На первом месте – профессионализм. Не люблю дилетантов. Многие оперируют сейчас модными терминами, создавая видимость всезнаек, а на самом деле – ни конкретной работы, ни конкретных результатов. В такой работе, как финансы, где даже перенос одной запятой может решить очень многое, где нужны внимательность, жесткость, опыт, знание законов, инструкций, положений, без профессионализма никак нельзя. То же и в других профессиях. Особенно страшно, когда непрофессионал руководит, ведь в таком случае от его действий страдают и вверенные ему люди, и порученное дело.
Второе – это честность. Если человек нечестный, необязательный, тогда он теряет для меня статус человека, на которого можно положиться.
Третье – это обладание чувством юмора, но не анекдотным. Есть чувство юмора у человека – он для меня более открыт. Это говорит о том, что у человека есть ум. Я тоже иногда шучу, бывает, неудачно (смеется). Нравится, как шутит Анатолий Митрофанович Гридчин, тоже мой учитель по жизни. Очень тонкий юмор у Евгения Степановича.

– О чем мечтаете?
– Да я не знаю, честное слово. Ритм и напряженность работы такие, что не до «мечтов или мечт». Как это у Пушкина – «был чином от ума избавлен»? А я чином от мечты избавлен (смеется). Хотя жизненные цели, конечно, перед собой ставлю, и главная из них – благополучие родных и близких.

– Замечено, что вы благоволите волоконовцам, участвуете в восстановлении храмов на территории этого района.
– Намекаете, что на бюджетные деньги? Я действительно курирую этот район, но финансов выделяем ему столько, сколько положено по бюджету. Ни рублем больше. Как куратор входил в попечительский совет при строительстве храмов в Ютановке, Волчьей Александровке. Строили исключительно на пожертвования, как говорится, всем миром. И очень рад, что все больше людей понимают, как важно заботиться не только о материальном благополучии. Что должно быть такое место, где не важны чины и звания, где можно поставить свечку за живых и усопших, подумать о душе.

– Владимир Филиппович, разъясните доступным языком, что собой представляет бюджетная политика?
– Прежде всего это определение доходов и расходов, а также управление ими. Консолидированный бюджет области состоит из областного бюджета и бюджетов муниципальных образований. Бюджетная политика заключается в том, чтобы не допустить разбалансированности, определить и исполнить приоритеты.
Например, в 90-е годы, если помните, в стране принимались необеспеченные обязательства. Москва делала ставку на по-пулизм, заигрывала с народом – мы вам пенсии увеличим, льготы всем дадим. Было принято столько социальных законов, что для их выполнения нужны были четыре бюджета страны! Федеральный центр перекладывал ответственность на регионы. Не было финансового обеспечения, был разрыв между обязательствами и их исполнением.

– Какова доля собственных доходов в бюджете области? Можем ли мы обходиться без финансовой помощи из федерального центра?
– За 2012 год поступления в консолидированный бюджет области составили 78 миллиардов рублей. Доля собственных налоговых и неналоговых доходов в консолидированном бюджете области – 72 процента. Из федерального бюджета поступления в виде
дотаций, субсидий и субвенций составили 22 миллиарда рублей, областные отчисления в государственный бюджет – 17 миллиардов рублей, то есть мы «наверх»
отдаем чуть меньше, чем возвращается нам обратно.

– Как наша казна богатеет и кому в большей степени этим обязана?
– В структуре собственных доходов области основная доля приходится на налог на прибыль организаций и налог на доходы физических лиц – НДФЛ. По итогам минувшего года из 56 миллиардов рублей доходов, поступивших в бюджет региона, налог на прибыль составил 19 миллиардов, НДФЛ – 17. Еще около
10 миллиардов – это имущественные налоги организаций и физических лиц.
Третью часть всех поступлений обеспечивают ряд крупных налогоплательщиков: Лебединский и Стойленский ГОКи, ОЭМК, Сбербанк России, ОАО «При-осколье», «РЖД», комбинат «КМАруда», кондитерская фаб-рика «Славянка», Белгородский и Старооскольский цементные заводы, «Энергомаш-Белгород», мясоперерабатывающий завод «Агро-Белогорье» и другие.

– Каковы параметры бюджета, принятого на нынешний год?
– Бюджет любого года – это сотни страниц: доходы, расходы, графики, таблицы. Если в двух цифрах, то его доходная часть – 81 миллиард рублей, расходная – 85 миллиардов. Это примерно на десять процентов больше, чем в 2012 году, когда у нас был спад. Второй за последние 5 лет. Первый был в 2009-м и тоже связан с мировым, глобальным кризисом.

– По этой причине наша казна «потеряла» миллиарды
рублей?
– Да, из-за падения спроса на рынке черных металлов цены на них снизились, в результате чего бюджет недополучил 4,5 миллиарда рублей налогов от Лебединского ГОКа и ОЭМК. И еще
3,5 миллиарда недополучили из-за того, что в Налоговый кодекс были внесены поправки о так называемых ГКН (группах консолидированных налогоплательщиков). Стойленский ГОК входит в группу ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат», и 3,5 миллиарда его налогов «ушли» в Липецк.
В целом по стране из-за ГКН в проигрыше оказались шесть регионов. Максимально потеряла Москва, мы – четвертые. Правительство области пытается вернуть в казну недополученные налоги. Губернатор неоднократно поднимал эту проблему перед президентом и премьер-министром страны. Недавно мы с Николаем Ивановичем Рыжковым были на приеме у министра финансов. По этому вопросу работают еще ряд депутатов, пишут письма, теребят должностных лиц всех уровней. В Москве уже говорят: вы нас замучили. Тем не менее мы получили определенные заверения – на некоторую компенсацию потерь в нынешнем году.

– Бюджетное законодательство меняется в лучшую или худшую сторону?
– В 90-е годы вообще не было Бюджетного кодекса. Работали по указам, директивам. Скажу откровенно: меня немного пугает, что сейчас мы тоже в бюджетной сфере начали работать по указам, пусть даже и очень хорошим, таким, как известные майские указы президента. Они направлены на повышение заработной платы бюджетникам, обеспечение местами детей в детских садах, сирот – жильем. Но под все эти программы необходимо проводить обоснованные финансовые расчеты и выделять соответствующие ресурсы.
Мы, конечно, могли бы, к примеру, повысить зарплату врачам вдвое от средней по региону не к 2018 году, как предусматривается, а прямо сейчас, но тогда придется закрыть все стройки и превратиться в контору социальной помощи. А ведь бюджет – это не только распределение средств, это и движитель экономики и инвестиций.
Вообще мне кажется, что у нас период реформ, в частности в финансовом секторе, затянулся. Например, Бюджетный кодекс существует 15 лет, но постоянно дополняется и усложняется. Очень трудно играть со стопроцентной отдачей, если правила игры меняются на ходу. Причем для всех. Когда я приезжаю в Минфин, вижу: уровень специалистов упал. Текучка громадная, нагрузка сумасшедшая. Режим работы там такой: в десять начинают, а уходят, как при Сталине, не раньше 11–12 часов ночи.

– Майские указы президента не усилят инфляцию?
– Майские указы направлены на то, чтобы люди больше зарабатывали. Мнение о том, что высокая зарплата «разгоняет инфляцию», неверно. Если я получаю больше денег, то я больше куплю товаров. Чтобы больше купить, мне нужно больше производить. А чтобы произвести, нужны деньги. Иду в банк, беру кредит. Но если ставка большая, это увеличивает себестоимость продукции. Вот там истоки инфляции.
Мое убеждение: повышать зарплату нужно, безусловно.

– Не можем не спросить о детском пособии. Неужели народные избранники не понимают, что 240 рублей – не государственное пособие, а подачка?
– Знаете, когда эта форма поддержки появилась? В 90-е годы. Когда совсем было плохо, пособие часто выдавали «натурой» – продуктами, вещами. Нужны ли такие «подачки» сейчас? Поднять пособие, допустим, в пять раз, мы не сможем. Да и тысяча рублей в месяц не решит всех проблем. Достойным должен быть доход семьи.
А если все же оставлять детское пособие, то его нужно унифицировать по всей России. Сегодня пособие в Москве – около трех тысяч рублей в месяц, в богатой Тюмени – больше, чем у нас в регионе, а в Курске – меньше.
Мое личное мнение: единые федеральные стандарты по оплате труда нужно выработать для разных категорий – учителей, врачей… За одну и ту же работу платить разные деньги в соседних регионах неправильно. Вот мы гордимся, что у нас средняя зарплата учителя 21500 руб-лей, а в Курске – только 18 тысяч. Были бы единые стандарты, не пришлось бы считаться, где учителя богаче, где беднее.

– На что у нас еще не хватает бюджетных средств?
– На модернизацию инфраструктуры: строительство дорог, реконструкцию объектов соцкультбыта, транспортных развязок, реформирование ЖКХ, благоустройство территорий. Так, одно только переселение из аварийного жилья стоит 17 миллиардов рублей.
Второе направление – повышение доходов населения, третье – экология, четвертое – поддержка экономического потенциала. Это вектор, значение которого нельзя переоценить. Вспомнить хотя бы АПК. Вложили в отрасль немалые деньги, но и отдача какова!

– Считаете ли справедливыми бюджетные отношения
Москвы с регионами?
– Сейчас наступил период жесткой региональной межбюджетной политики. Так просто денег уже никто не дает. Теперь регион-заемщик подписывает соглашение с Минфином, по которому отчитывается о всех передвижениях по бюджету. Это, наверное, чрезмерная опека. Временный и вынужденный шаг, связанный с выполнением новых расходных обязательств. Напряжение на казну повсеместно возросло, и все начали просить помощи.
И еще надо учесть, что, кроме финансов, есть и политика. Есть определенная поддержка южных республик, национальных образований, таких государственных проектов как, например, Олимпиада в Сочи. Есть региональные интересы, которые связаны с комплексным развитием России, например, преференции Дальнему Востоку или усиленное внимание Калининградской области как анклаву.
Центральная часть России посажена, если можно так выразиться, на более тощий паек. Но нам четко говорится: у вас, ребята, есть возможность зарабатывать. И тут я с Минфином согласен. Действительно, легче найти работу и привлечь инвестиции у нас, чем, к примеру, на Камчатке.

– Как складываются взаимоотношения департамента с районами?
– Наверное, лучше бы об этом спросить сами районы. Как я комментирую отношения с Минфином, так и территории имеют свой взгляд на наше сотрудничество. Но одним из достижений назову то, что, как вы, наверное, заметили, в моей приемной нет толпы людей, которые бы при-шли просить деньги. А еще несколько лет назад дежурили, в очереди «войны» были. Сегодня все решения с финансовым обеспечением четко расписаны. Мы никого не выделяем. Перечисляем деньги каждому району строго по графику.

– Как работается с налоговой службой и казначейством, от которых зависит результативность вашей деятельности, а значит, вашего авторитета, имиджа?
– В этой области деятельности у нас триумвират, во главе которого – наш департамент. Налоговики нам доходы приносят, казначеи помогают эти налоги распределять. 85 процентов доходов идет через налоговые инспекции. Отношения у нас товарищеские, но требовательные. Трения бывают, но не определяющие. При том что налоговики и казначейство представляют федеральный уровень власти, мы – региональный, ни они, ни мы не тянем одеяло на себя.

– Министр финансов Швеции раз в год перед обсуждением в парламенте проекта бюджета пешком добирается до парламента. Вы это проделываете ежедневно – для встречи с губернатором. Если не секрет, о чем докладываете Евгению Степановичу? Сколько необходимо финансовых средств на ежедневные нужды области?
– Практика ежедневного отчета введена у нас, я очень хорошо помню, с 6 ноября 2008 года. Мировой кризис заставил пе-рейти на «ручной» режим управления. Мы ежедневно предоставляли Евгению Степановичу информацию о движении средств на едином счете областного бюджета. В 2008 году, когда не было денег, он мог сказать: вот эти платежи пока подождут.
Сейчас наши встречи вошли в систему. Совещания у губернатора длятся по-разному: бывает, пять минут, а бывает, по часу. Лично меня эти встречи мобилизуют – нужно быть готовым ответить на любой вопрос. И одновременно тут же, утром, получить целый комплекс поручений.

– Управленческие услуги оценены достойно или недооценены, может быть, пере-оценены? Можете назвать свою зарплату? Сравнивали с зарплатой коллег из других регионов?
– Моя зарплата 86 тысяч
рублей. По величине зарплат чиновников из 83 регионов страны наша область находится на 81-м месте. Это жесткая позиция Евгения Степановича – зарплата чиновников не должна пятикратно превышать среднюю по области.
По опыту знаю, что по напряженности работы региональный уровень – самый трудный. Чтобы привлечь на работу в эту сферу профессионалов, готовых пахать без оглядки на время, конечно, нужно хорошо платить.
С другой стороны, встает вопрос совести. Если средний уровень зарплаты в области составляет 20 тысяч рублей, а я буду получать порядком больше, это, на мой взгляд, будет несправедливо. В то же время у чиновников с переходом в нашей области на широкое применение проектного менеджмента появились хорошие стимулы для повышения своих доходов.
Знаю, что не все руководители бюджетных организаций в полной мере осознают ответственность перед коллективом, поэтому получают значительно больше, чем подчиненные. Эту ситуацию будем исправлять. На основании федеральных положений готовим нормативный документ, где установим максимально допустимый коэффициент соотношения средней зарплаты в организации и ее руководителя, вероятнее всего, не выше пяти, хотя федеральная норма допускает до восьми.

– С нового года индивидуальные предприниматели могут перейти на патентную форму уплаты единого налога. Чем не устроил единый налог на вмененный налог?
– Переход на патентную систему налогообложения является добровольным. Те, кому такая система не нравится, могут остаться на «вмененке». К преимуществам патентной системы можно отнести низкую налоговую ставку (6 процентов – на патентной системе и
15 процентов – на едином налоге на вмененный доход), ясный и прозрачный, не требующий серьезных познаний и консультаций способ ведения налогового учета, а также отсутствие необходимости подавать налоговые декларации. Предприниматели с патентом могут не применять контрольно-кассовую технику при расчетах через кассу либо с использованием платежных карт.
Но есть в патентной системе и минусы, недоработанные на федеральном уровне. По единому налогу на вмененный доход местным органам власти предоставлено право снижать ставку в зависимости от численности жителей населенного пункта, где осуществляется бизнес, по патенту же такая норма упущена, поэтому использовать его в сельской местности не совсем выгодно.
Патент полностью зачисляется в местные бюджеты, поэтому правильным было бы расширить и полномочия органов местного самоуправления по его применению, о чем мы и просим федеральных законодателей.
– Теневая экономика как себя чувствует у нас в области? Каковы ее размеры по отношению к валовому региональному продукту?
– Официальных методик расчета на региональном уровне нет, но, исходя из баланса денежных средств доходов и расходов населения, в теневом обороте области «крутится» около 100 миллиардов рублей, или до 20 процентов от нашего ВРП.
С теневым бизнесом у нас ведется системная борьба, отслеживаются фирмы-однодневки, контролируется уровень заработной платы, сдача в аренду недвижимости. Но искать нужно не столько скрытые доходы, сколько неподтвержденные расходы, и с них, к примеру, брать подоходный налог. К сожалению, это вопрос федерального уровня, и тоже еще не проработан.

– Плоская шкала налога на доходы физических лиц – одинаковые 13 процентов для бедных и богатых – в этом проявляется сила или слабость государства? Это способствует или мешает построению солидарного общества?
– Прогрессивная шкала налогообложения – показатель достаточно высокого уровня экономики и серьезной дисциплины налогоплательщиков, плоская – применима к странам с переходной или развивающейся экономикой. В нашей стране разумнее использовать именно ее, чтобы пополнить бюджеты наименее затратным способом.
Действующая ставка НДФЛ была введена в России в 2001 году. Что может получиться, если мы перейдем на прогрессивную ставку? Скорее всего, никакой социальной справедливости не будет. Те, кто имеет маленькую зарплату, будут платить минимальную ставку, а имеющие высокие заработки, большую часть будут получать в конвертах.
Какие бы ни шли споры по вопросу возврата к дифференцированной шкале, я думаю, что такая мера преждевременна. Мы только приучили бизнес, граждан платить налоги, и что – сворачивать? В этом деле нужен другой подход, и первый шаг – переход к налогу на роскошь. Но тут тоже нельзя переборщить, чтобы не получить резонанс, когда богатые люди начнут покидать Россию, как это случилось с Жераром Депардье во Франции.

– Мировая практика полна курьезных примеров взимания налогов. Помните, петровские бороды, налог на кружева? Какой налог вы бы предложили ввести?
– В 90-е годы мы тоже искали пути, как казну пополнить. Конечно же, за счет богатых! Тогда производство сахара было прибыльным, спрос на сахар – огромный. Обложили сахарные заводы налогом – три процента от прибыли – и направили деньги на газификацию. Это было правильное решение. Но сегодня регионы никаких дополнительных налогов и сборов устанавливать не имеют права.
Возвращаясь к теме налога на роскошь, необходимо отметить, что, во-первых, нужно посчитать, не выйдет ли администрирование налога дороже, чем сборы от него. Во-вторых, четко определить, что такое роскошь. Одно дело, если это роскошь показная, сумасшедшая. Другое дело – квартиры, машины. Приведу пример. Было предложение вводить налог на машины мощностью свыше 410 лошадиных сил по прогрессивной шкале – 300 рублей с каждой лошадиной силы и кратностью в пять раз. У нас в области таких машин чуть более ста. Извините, но нам это большой прибавки в бюджет не даст. К тому же владельцы дорогих иномарок заявили, что тут же перерегистрируют машины в другом регионе, где этот налог останется на минимальном уровне.
Яхты, самолеты, огромные дома и квартиры – это, безусловно, сверхпотребление, и кто бы ими ни владел, на кого бы такое имущество ни было записано – платить надо. Но все параметры должны быть расписаны четко и ясно, потому что сколько бы налогов мы ни изобретали, еще больше изобретается способов ухода от них.

– Вы у нас главный «хранитель казны». Без вашей визы не может быть принято ни одно распоряжение губернатора? А есть у главы региона свой резервный фонд, средства которого он может использовать по своему усмотрению?
– Через наш департамент проходит 99 процентов документов, но это неверно, что без моей визы не может быть принято ни одно решение. Свое мнение, если не согласен по каким-то причинам с проектом документа, я всегда высказываю в виде заключения. Никогда Евгений Степанович не требовал от меня: подпиши ты, потом я. Он подписывает акт и несет за это прямую ответственность, я – лишь визирую, и отвечаю за это опосредованно.
Что касается резервного фонда, то по Бюджетном кодексу туда можно направить не больше трех процентов от уровня собственных доходов. В этом году они составляют 48 миллиардов рублей. Значит, в резерв можно заложить полтора миллиарда. Это наша страховка. Бывают ситуации, когда деньги нужны срочно, а в бюджете они не пре-дусмотрены. На ликвидацию последствий стихийных бедствий, например, или, как было в прошлом году, на выплаты детям войны. (Сейчас они уже внесены отдельной строкой в бюджет). Расходование этого фонда строго контролируется. Замечу кстати, что мы никогда полностью его ресурсы не использовали.

– Расскажите о тех функциях, которые менее известны. Например, о государственных облигациях, ценных бумагах. Так, при утверждении итогов эмиссии за тот или иной период губернатор обычно своим постановлением возлагает контрольные функции на вас лично.
– Действительно, осуществление эмиссии – это сложный и трудоемкий процесс, поэтому требуется постоянный контроль. Такое же отношение требуется при работе с государственными облигациями Белгородской области. По закону средства облигационных займов являются источником финансирования дефицита бюджета. Отсюда вытекают и контрольные функции департамента и мои лично как руководителя всем процессом эмиссии и обращения ценных бумаг Белгородской области.
Главная задача – не допустить неисполнения обязательств по ценным бумагам даже на один день. Это рассматривается как технический дефолт и может отразиться на имидже области.

– Долговые заимствования совершаются областным правительством под обязательства каждого белгородского налогоплательщика? У кого мы занимаем и с какой целью, сколько всего должны, каковы расходы на обслуживание долга? В общем, как выглядит Государственная долговая книга Белгородчины? Нам не грозит, как России в 1998-м или США сейчас, дефолт?
– Не грозит. Но сравнение напрашивается. Поскольку гарантией исполнения долговых обязательств является объем собственной доходной базы бюджета. В бюджетном законодательстве установлен норматив – уровень долга, который ограничен объемом собственных доходов бюджета. Занимаем мы на открытом фондовом рынке путем выпуска облигаций Белгородской области, а также у кредитных организаций и федерального бюджета.
Государственная долговая книга Белгородской области представлена всеми видами долговых обязательств. При этом в структуре долга рационально используется соотношение прямых (государственных заимствований) и условных (гарантийных) обязательств в примерной пропорции 50 на 50. Поэтому долговая нагрузка областного бюджета подразделяется на прямой долг, по которому осуществляются денежные выплаты на погашение основного долга и процентных платежей, и условный долг – государственные гарантии, то есть поддержка инвестиционных проектов и направлений, дающая отдачу прежде всего в виде налогов, дополнительных рабочих мест, и по которому фактические выплаты из бюджета по гарантийным случаям отсутствуют.
Государственный долг Белгородской области на 1 января 2013 года составил 34,8 миллиарда рублей, в расчете на одного жителя – 11,4 тысячи рублей, в том числе 5,8 тысячи приходится на условные обязательства – государственные гарантии.
Расходы на обслуживание долга за 2012 год составили менее одного процента от расходов бюджета (законодательный предельный норматив –
15 процентов).

– Ваши макроэкономические воззрения. Вы считаете, что «деньги не имеют значения» или «только деньги имеют значение»?
– Я бы сказал, что я посредине. Первый вариант отношения к дензнакам – что они не имеют значения – напоминает мне коммунизм, который мы не построили, а второй – что только деньги имеют значение – ассоциируется у меня с капитализмом, который у нас, увы, тоже не получился.
Мне лично больше всего импонирует скандинавский «социализм». Не китайский. В Китае, показывающем высокие темпы развития, почти половина населения имеет доходы ниже прожиточного минимума. В обозримом будущем эта страна, с ее численностью в 1,7 миллиарда человек, не сможет стать первой в мире по доходам в расчетах на душу населения.
В Швеции же и в Финляндии такая модель государственного устройства, при которой гражданин свободен в своем выборе, имеет широкий спектр возможностей, именно его интересы и благосостояние у государства на первом месте.

– Сбережения – индикатор благосостояния населения. Сколько их у нас и как они работают?
– Общие сбережения белгородцев составляют около
70 миллиардов рублей, что сопоставимо с бюджетом области. В расчете на одного жителя области – 45,5 тысячи рублей. В нашем регионе каждый родившийся уже становится обладателем счета «Совершеннолетие».
Большую часть своих кровных белгородцы доверяют банкам. Есть среди физических лиц держатели облигаций Белгородской области. 10–15 процентов населения вкладывает свои сбережения в ценные бумаги, где доходность может быть выше, чем в банках.

– Интересно, что бы вы посоветовали тем, кто собирается воспользоваться банковскими услугами? Вы лично брали кредит в банке?
– Я брал кредиты на строительство дома, на бытовые нужды. И по работе тесно общаюсь с банками. Берем взаймы на покрытие бюджетного дефицита. Приходится воевать из-за высоких процентов, обилия бумаг, справок. Но без банков в наше время никак.
Все кредитные взаимоотношения регулируются законодательством. Нужно понимать, что к заемщику предъявляются требования по возврату кредита и могут применяться обеспечительные меры в виде поручительства, залога имущества, так как банку обязательно необходимо обеспечить возвратность средств, поскольку дает-то он не свои, а в основном средства населения или заемные.
Конечно, надо повышать финансовую грамотность населения, мы тоже в этом деле участвуем. В условиях рынка это очень важно. Нужно уметь защищать себя, свои права. Не терять бдительность, ставя свою подпись под тем или иным договором. А еще можно попробовать свою состоятельность как заемщика: «виртуально» пожить в кредит, самостоятельно откладывая ежемесячно определенную сумму средств в течение какого-то времени. Во-первых, проверите свои возможности, во-вторых, накопите начальную сумму.

– Что, на ваш взгляд, означает «Деньги любят тишину»?
– Ну какой безумец будет вкладывать деньги туда, где воюют, где заняты борьбой, а не созиданием?! Финансам нужен комфорт. Это инструмент капризный и консервативный.
Вы знаете, что наша область в лидерах по инвестиционной привлекательности, по крайней мере, в пределах Черноземья. Сюда не боятся вкладывать средства, потому что у нас стабильная политическая ситуация, спокойная обстановка, власть предсказуема, правила игры произвольно не меняются.
В завершение нашей встречи хочу сказать, что сегодня я попытался откровенно и доступно ответить на ваши вопросы, не вдаваясь в специфические подробности финансовой деятельности. А ведь у нас в области выстроена четко структурированная бюджетная система, введен полный электронный документооборот, централизованная система управления общественными финансами. В режиме реального времени департамент отслеживает исполнение всех муниципальных бюджетов до самого отдаленного поселения. Сегодня мы готовы к переходу на «электронный бюджет», со следующего года начнется внедрение программного бюджета, который повысит эффективность бюджетных затрат. Мы предельно открыты для населения, скрывать нам нечего. Белгородцы могут найти многие полезные сведения на сайте департамента – http://beldepfin.ru.
Надеюсь, что в будущем наше общение с читателями «Белгородской правды» продолжится.