К земле и природе С ЛЮБОВЬЮ

Пожалуй, большинство из уже знакомых мне «ноутилловцев» к радикально новой «нулевой» технологии полевого дела пришли не от какой-то доли поискового агрономического романтизма, а от берущей за горло крайней нужды. Непомерно растущие цены на горючее даже при неплохих урожаях, получаемых методами векового «классического» земледелия, могут в два счета «помочь» прогореть и обанкротиться.
Как не пахать полевой земли и вообще не ворошить ее почвообработками, а урожаи получать? Вот предельно простой мотив крестьянских инноваций в складывающихся условиях. Примерно с этого начинал уже известный ныне активный пропагандист и толкователь технологии консервирующего земледелия (читай: прямого сева) Валерий Андреевич Небавский. Как при постоянном уменьшении числа механизаторов полноценно обиходить добротную кубанскую землю-житницу? За ответом на этот вопрос он обращался к канадскому и южноамериканскому земледельческому опыту «нет пахоте» («no-till»).

К цели – падая и поднимаясь

Между тем у нынешнего гендиректора вейделевского ЗАО имени Кирова Николая Григорьевича Бескишко был и романтический повод окунуться в технологию абсолютного бесплужья. Еще в 1990 году, когда о нулевой технологии многие из нас и слыхом не слыхивали, он избрал ее темой дипломной работы. Да еще с конкретизирующей припиской «в климатических условиях юго-восточных районов Белгородской области». Исходным материалом была деятельность ставропольского агронома-практика Ивана Трофимовича Золотарева. За десять лет тот поднял урожайность гектара пшеницы с 18 до 80 центнеров. Основой его сеялки прямого сева была стрельчатая лапа из тонкого металла особой заводской прочности. Из года в год новатор сеял пшеницу по пшенице, после обмолота укрывая поле соломенным покрывалом.
Над темой студент-заочник работал с захватывающим, едва не всепоглощающим увлечением. Но дома, в вейделевском селе Зенино, он был всего лишь начальником участка колхоза, а пахотное земледелие имело тогда авторитет непререкаемый.
Став председателем колхоза, Бескишко (казачество Запорожской Сечи давало фамилии и покрепче, и позаковыристее – Закривидорога, Кривоконь, Перебийнос, Шило и т. п., что наводит на мысль о давних переселенцах на вейделевскую территорию) предпринял попытку повернуть таки к вымечтанной технологии. В Сызрани была приобретена сеялка прямого сева. Но она, к громадному огорчению, к севу оказалась ни с какого боку непригодной. Видно, поспешили в Сызрани с рекламой опытного образца. Это обстоятельство могло и остудить мятежное стремление, но фамилии в Сечи давались, видно, по характеру. Поиск был продолжен. Он, кстати, и сейчас тут неостановим. В этом селе, помню, областному семинару демонстрировался «луноход» – опрыскиватель на больших надутых резиновых камерах, который по пшеничному полю буквально летел, не приминая хлебной массы. Производительность на то время немыслимая. Позже к этому то ли луно-, то ли марсоходу присмотрелись конструкторы сельхозмашиностроения.
Стрельчатую лапу, на манер золотаревской, Бескишко нашел за Уральским хребтом, у новосибирцев. Но та сеялка могла вести прямой сев лишь на паровых предшественниках. А такой профиль для потреб зенинских полей оказался узким. И тогда зенинцы сами обратились к изобретательству. Лапчатые бритвы на новосибирской сеялке прямого сева они заменили долотами, снятыми с культиваторов междурядной обработки. Долото делает бороздку на глубину заделки семени. Семяпровод под долотом выдает в бороздку семя. Все просто и надежно.
Искать «ума» в отечестве своем не лишено смысла. Веду в газете тему «no-till». За публикациями в Белгороде следит Николай Романович Асыка, старейший агроном-ученый Белгородчины, без большого преувеличения будет сказать – ум, честь и совесть областного хлеборобского дела. Николая Романовича настораживает массовая тяга к закупкам иноземных образцов техники для технологий прямого сева. Эта техника архидорога. Кредиты, взятые под банковские проценты, могут посадить на мель любое хозяйство. Хватит ли сил и средств рассчитываться по процентам? И опасения старейшего агронома не напрасны и небезосновательны. Знаю руководителя одного крепкого хозяйства. Тут потратились на покупку комбайнов «Джон Дир» и широкозахватных сеялок прямого сева. А под занавес закупили немыслимой цены универсальный, способный работать во всех режимах опрыскиватель. Чудо-машина. Но у хозяйства не хватило денег даже на удобрения для весенней подкормки хлебов. А впереди – проценты.
В обретении техники для нулевого сева Бескишко предпочитает малую кровь. Как и Иван Трофимович Золотарев, он уповает на технику отечественного производства, на ум и находчивость класса русских механизаторов. Количество долот с семяпроводами на брусе сеялки прямого сева – 22. Если варьировать ими в сторону уменьшения, можно вести прямой сев пропашных (по-старому говоря) культур: подсолнечника, кукурузы, зернового сорго. Сеялка, оборудованная долотами, сеет ничуть не хуже бразильской Vence Tudo. Но бразильская стоит под два миллиона рублей. Затраты же на дооборудование местными долотами копеечные.
Пробивая свою «колею» в новом деле, Бескишко уповает на технику сугубо отечественного производства. Как и Иван Трофимович Золотарев, как и Николай Романович Асыка (кстати заметить, последний привлекался в качестве рецензента к дипломной работе студента-заочника Бескишко).
Зерно в ЗАО имени Кирова молотят, к примеру, только комбайны марки «Дон». Они не столь быстры, комфортны, как иноземцы, но работают с меньшими потерями, неприхотливы в эксплуатации, доступнее и дешевле в запчастях на ремонт и восстановление. То есть используются в соответствии с известным принципом-предостережением: «Не плюй в колодец!».
Упраздняя все почвообработки, Бескишко, основательно экономя на горючем, в конечном итоге рассчитывал взять от «нуля» урожайный результат, близкий к тому, что будет получен при использовании всего набора «классических» приемов. Что касается «нулевого» подсолнечника, к примеру, то взгляните на снимок.
– На этом подсолнечном поле, – говорит Н. Г. Бескишко, – мы ограничились прямым севом и одной-единственной обработкой препаратом типа аминная соль. Все! Но этот подсолнечник развивается значительно лучше, чем посеянный через дорогу по классической схеме земледелия.
Прямой сев в нынешнем году применен в ЗАО имени Кирова на полутора тысячах гектаров в основном «пропашных» (подсолнечник, кукуруза, сорго). На севе колосовых густо поставленные долота пока не удовлетворили сеятелей: обнаруживают свойство слегка «гатить», «горнуть» почву. Тут местному техническому уму еще поработать. Что же до пропашных, впредь сеять их будут теперь только «под долота» – самодельными сеялками прямого сева, за сходство по внешнему виду прозванными механизаторами костылями.

Всякий дождь тут принимают как последний

Технология «no-till» в вейделевском ЗАО имени Кирова в некотором роде идет вразрез с привычным ходом дел. В хозяйстве 1700 голов крупного рогатого скота с восемью сотнями коров. Положенное по технологии «no-till» послеуборочное пожнивное покрывало это жвачное стадо съедает подчистую.
Приходится изворачиваться с севом трав. Они ежегодно занимают до трети всей посевной площади. Их сеют под покров ячменя, подсевают веснами в озимую пшеницу. Зерно обмолачивается, а в стерне уже взошедшие травы. Специально для прямых травосевов и подсевов выращивают здесь на семена донник, эспарцет, люцерну.
Юго-восток. И этим все сказано. Засух больше, чем сезонов нормального увлажнения. В последнее пятилетие сухие сезоны преобладают уже с неотвратимым постоянством. Не знаю, как в других местах, а в ЗАО имени Кирова введены в статус стратегических культур просо и сорго зерновое. В отличие от других, обе терпят самые последние сроки сева, а сорго – так и летний. Обе культуры, взойдя, способны впадать в анабиоз и пережидать любую продолжительную жару. При начале созревания просяной метелки просо скашивают в валки, а потом обмолачивают. Обмолоченное – в кашу. А просяную солому, сравнимую с высококачественным сеном, – в коровьи кормушки.
На случай абсолютной засухи – сорго зерновое. Высохнет все, а три сотни гектаров сорго всей скошенной массой (она чем жарче, тем гуще) уложат в силосные траншеи. Благодаря неистребимому характеру этой африканской уроженки не нужно будет прибегать к вынужденному вырезанию коровьего стада.
Вот условия, в которых приходится работать и творить (в том числе прямой сев) земледельцам ЗАО имени Кирова.

Ты у Природы не хозяин – гость

Наверное, не только мной замечено: пытливые агрономы-искатели, как правило, по-особенному относятся к Природе. Ее нужды и потребности по наитию стараются максимально сблизить со своими новыми формируемыми и исповедуемыми технологиями. Задолго до областной кампании «Зеленая столица» Зенинские балки обсаживались массивами белой акации, хвойными деревьями, плодовым садом. Склоны и днища балок обсевались травами, кормящими телочное поголовье. Здесь травы-медоносы, влекущие массы пчел. Здесь нескончаемые песни птиц. Балки цветут, поют, гудят. Благодать.
Служа во флоте, Бескишко повидал многие страны. «Бананы ел, пил кофе на Мартинике…». Это можно сказать и про него. Но ни одну из заморских прелестей и красот он не готов променять на красоты малой своей родины. Он и его босоногие сверстники, активнейшие собиратели грибов, ягод, орехов, если от чего завистливо и страдали, то от отсутствия какого-никакого водоема. Памятуя о детской мечте, Н. Г. Бескишко активно посодействовал недавно тому, чтобы на родничках Попова яра сделать своими внутрихозяйственными силами каскад из двух прудов, небольших, но глубоких и зарыбляемых. И это только начало создания в Поповом яру рекреационной зоны. Обширные Зенинские балки одна другой живописнее. Рекреационную зону хоть в каждой создавай. По праву доброго гостя-созидателя, а не только потребителя.
Бескишко – охотник, но отнюдь не охотник-огнестрел. Ему достаточно лишь увидеть зверя (при нынешней численности дикого зверья и это дано уже не всякому). Важно бывает оторваться на пару дней от непрерывных и нескончаемых хозяйственных забот, заночевать у костра, наслушаться охотничьих баек. Его природоохранные акции известны в районе многим. Выращивал и кормил в вольере диких свиней. Потомство выпускал в окрестные леса. Число их в районе выросло так, что о нем стали напоминать изрытые закрайки полей (на то и рыло, чтобы рыть). В кругах охотначальников это было воспринято как необходимость начать «регулирование» численности дикого кабана. Планы «санитарного» отстрела были перевыполнены настолько, что неутомимых копателей земли в районе почти не осталось.
Бескишко корит себя за двух зайчишек, «добытых» в самом начале своей охотничьей карьеры. Когда с зайцами в округе стало совсем туго, пытался размножить и их подобно кабанам. Но заячьи племхозы предлагали лишь беляков. Покупать их было заведомо не умно, ибо те из-за своей заметной постоянно белой шубки в момент будут изведены когтями и клювами наших многочисленных черных ворон да зубами сильно размножившихся лис. Тогда Бескишко пошел в обход. Договорился с охотниками несколько сезонов ни под каким предлогом не стрелять в зайцев. Зато всякий отстрел черных ворон и лис отмечался премией… Минувшей зимой Николай Григорьевич любовался хитросплетением заячьих следов на снегу. Сговор с охотниками затевался, видать, не зря.

Взявшись за гуж

Нынче Н. Г. Бескишко весь в затее с внедрением прямого сева, да не по лекалам рекламирующих себя машиноторговцев, а через коренную ломку прежде всего характеров, самолюбий, идей состарившихся «классических» принципов земледелия.
Прямой сев – это не просто полный отказ от предпосевных почвообработок (хотя оное обстоятельство при нынешних скачках цен на горючее более чем значимо). Он требует взвешивания и осознания каждого шанса при выборе полевых вариантов ухода за взошедшим. «На халяву» ничего не дается, и одним годом эту технологию не внедрить. Важно не только кардинально переоборудовать, настроить машину. Куда важнее перенастроить психологию сеятеля. Без перенастройки сознания за этот высший, по мнению Бескишко, пилотаж лучше не браться.
Н. Г. Бескишко со всем этим в пути. Достойный аналог дорогущей бразильской сеялки прямого сева Vence Тudo в идее зенинских «костылей» найден. Варианту прямого сева подсолнечника, кукурузы, зернового сорго здесь уже, как говорится, не вырваться. Теперь идет поиск аналога не менее дорогущей зерносеющей «Берегини». А легче станет с деньгами, можно купить и ее. Результаты работы механизмов прямого сева Николай Григорьевич пристально отслеживает и изучает, особо присматриваясь к лучшим. В чем его уже не переубедить, так это в твердом осознании: нулевая технология – дело ближайшего будущего в отечественном биоземледелии. И медлить с внедрением преступно.