Независимость СУДА — закон и совесть СУДЬИ

Без преувеличения: эта дата достойна книги рекордов Гиннесса. 35 (!) лет Иван Гаврилович Заздравных бессменно возглавляет судейское сообщество нашей области. Руководит безошибочно, результативно, творчески, классно. «В России он такой один», — с полной ответственностью отрекомендовал коллегу Председатель Верховного суда России В. М. Лебедев, прибывший на Белгородчину со специальным визитом — по случаю торжественного, уникального события.
Не жалел эпитетов, характеризуя председателя областного суда, не скупился на слова в превосходной степени и наш губернатор Е. С. Савченко. Глава региона дал деятельности Ивана Гавриловича наивысшую оценку и даже предложил учредить — подобно сельскохозяйственной Горинской — престижную юридическую премию имени Заздравных.
На юбилейное мероприятие приехали гости из Курска, Липецка, Орла, Сум. Приветственный адрес прислал полномочный представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе Г. С. Полтавченко.
«Историческое решение» от 4 мая 1975 года о назначении И. Г. Заздравных председателем суда области зачитал А. В. Романцов, работавший в то время председателем облисполкома.
«Крестный отец» Ивана Гавриловича — ветеран прокуратуры А. П. Гомон вспомнил, что нынешний «виновник торжества» и в те далекие годы (когда начинал карьеру следователем прокуратуры) уже выделялся своим талантом раскрывать, казалось бы, самые запутанные преступления. За И. Г. Заздравных никогда не числилось ни одного дела (а в органах прокуратуры Иван Гаврилович «задержался» на добрый десяток лет), которые суд вернул бы обратно «по принадлежности» с обидной формулировкой «на доследование». Уголовные дела молодой специалист «раскалывал», как орешки, на совесть!
А когда слово предоставили бывшему судье областного суда ветерану войны И. Н. Жилину, то Иван Назарович отметил в свою очередь такую специфическую черту в характере руководителя Заздравных: Иван Гаврилович видит не только «внешнюю оболочку» закона, но и постигает «смысл, суть, внутреннюю логику» любого документа. Это креативный, живой, мастерский подход к судейскому делу...
В день празднования 35-летнего профессионального юбилея И. Г. Заздравных подарили десятки роскошных букетов и корзин с цветами (преобладали нежно-белые, пурпурно-красные, бархатно-бордовые розы), удостоили всевозможных знаков внимания и отличия, в том числе медали «За заслуги перед судейским сообществом» I степени, памятной коллекции медалей «Прохоровское поле» (это, между прочим, высшая награда Белгородчины).
А накануне своего чествования И. Г. Заздравных встретился с представителями ведущих СМИ области...
— Родился я в Красногвардейском районе, в простой семье, — по нашей просьбе Иван Гаврилович начал рассказ о себе с самых «истоков». — Мать трудилась в колхозном детском саду, отец — профессиональный военный. Он погиб в 43-м под Тверью. Жили мы бедно. Очень бедно. После окончания школы я сразу пошел работать. Помог дядя. В городе Ржев он устроил меня на предприятие по ремонту реактивных самолетов.
— А однажды я сидел у приятеля, читал газету. Всесоюзный заочный юридический институт объявлял о наборе студентов. Наверное, такое чувство посещало многих. Меня как толкнуло. Я мгновенно понял: «Это мое!».
Поступил в институт без особых проблем. Однако жить в чужих краях Иван Гаврилович почему-то больше не мог. Неудержимо тянуло домой. В Белгороде он нашел работу в тресте «Теплоэнергомонтаж». Строил электростанции. Но платили мало. По комсомольской путевке И. Г. Заздравных уехал на Нововоронежскую АЭС. Одновременно перевелся в Воронежский госуниверситет.
После третьего курса его приняли на работу следователем Вейделевской прокуратуры. Потом перевели в Валуйки — тогда этот район «славился» как особо криминогенный. «Я был неплохим следователем, — признается главный судья области. — Как свидетельство тому, был награжден Почетной грамотой Генерального прокурора СССР».
Немалая честь! Громкий успех!
Районного следователя немедленно перевели на должность заместителя прокурора Белгорода. В обязанность ему вменили осуществлять надзор за законностью деятельности милиции.
А областной центр тем временем разделился на два района. Ивана Гавриловича пригласил тогдашний первый секретарь горкома партии В. И. Путивцев. И из его кабинета Заздравных фактически вышел в совершенно новой для себя ипостаси — заместителем председателя Октябрьского райисполкома.
— Но моей судьбой все-таки был суд, — с улыбкой констатирует собеседник. — Я быстро вернулся на круги своя, в юриспруденцию. Мне не было и 35 лет, когда меня утвердили председателем областного суда.

* * *

Однако ценный опыт — жизненный, профессиональный — он уже получил немалый.
— Я досконально изучил тяжелый труд милиционеров и главное — его изнанку, подноготную, — делится Иван Гаврилович. — Именно эти знания, если хотите, «выручили», когда мне предстояло приговорить человека к смертной казни за убийство жены и дочки.
Я обнаружил фальсификацию важного документа. Обвинительное заключение состояло из двух листов. Обвиняемый поставил под ним свою подпись. Но я увидел, что этот человек читал один документ, а в материалах дела присутствовал совершенно другой. Сотрудники милиции попросту «расшили» бумагу и заменили первый лист. Права обвиняемого были грубо нарушены.
Казалось бы, мелочь. Все равно ведь преступник! Но такая «мелочь» — только не в глазах Ивана Гавриловича! Судья всегда готов повторять вслед за Горьким: человек — это звучит гордо. Человек — высшая ценность государства. И это вовсе не пустая декларация...
— Мы добились, что в нашей области не сажают в тюрьму за кражу двух—трех куриц, — приводит конкретные примеры Иван Гаврилович. — Потому что не смотрим, тянется ли за правонарушителем шлейф его прежних прегрешений. Даже если и тянется, то человек уже понес за них наказание. Он чист. И если теперь украл одну курицу, то именно за это, без отягчающих обстоятельств, он и получит приговор.
— Правда, мы еще не добились, — самокритично признает Иван Гаврилович, — чтобы в нашей практике в должной мере применялись короткие сроки наказания. По закону лишение свободы как мера наказания может устанавливаться на срок начиная с двух месяцев. Однако наши суды если и назначают изоляцию от общества, то сроком не менее чем на полгода.
«Традицию» предстоит ломать хотя бы по той простой причине, что за два месяца осужденный еще не успевает привыкнуть «к местам не столь отдаленным», но уже успевает понять всю «прелесть» (разумеется, в кавычках) пребывания там. Это как бы золотая середина. Чуть перейдешь грань — и баланс «воспитания наказанием» безвозвратно рушится.

* * *

«Но так ли свободны судьи в своих решениях?» — усомнились журналисты. И тут же из наших уст последовал сакраментальный вопрос о «независимости Фемиды».
В своем ответе Иван Гаврилович четко расставил акценты:
— Не скрою, актуальная тема. Обывательский интерес «А как на самом деле? А существует ли «телефонное право»?» возник не сегодня. Проблема уходит корнями аж... в небезызвестную шестую статью Конституции СССР «о руководящей и направляющей роли КПСС». Это и была зависимость! Суды, как и общество в целом, живут по Конституции. И не иначе. Так вот, подчиняясь Основному закону страны, мы фактически были связаны по рукам и ногам. Если партия приняла решение, то суды должны были подхватывать: «Есть!». А имеешь «свою», основанную на праве точку зрения — то ты практически отступник. Не патриот. Что же касается собственно «телефонного права», то, между прочим, тогда с этим были куда осторожнее...
Продолжая разговор о судебной беспристрастности, Иван Гаврилович не уходит от оценки и нынешнего дня. «Независимость судьям никто, кроме как они сами, обеспечить не может, — уверен И. Г. Заздравных. — Судья может быть независимым, если он сам будет чувствовать потребность быть независимым. Когда ведешь себя по закону, по совести, не расшаркиваешься, не склоняешь голову в угодливых поклонах, то нет и желающих обращаться к тебе со «шкурными» вопросами. Потому что это бесполезно».

* * *

Спорить с очевидным невозможно, и мы, журналисты, меняем тему разговора. «Осознаете ли вы свою уникальность?» — неожиданно спрашивает Ивана Гавриловича одна из нас.
— Я как никто причастен к формированию судейского корпуса области, — собеседник легко отвечает и на этот, отнюдь не стандартный вопрос. — Скажу больше. Нет судьи, который был бы назначен на должность без моего одобрения. Делается это не из прихоти или желания покомандовать. А только дела ради. Сегодня мы имеем единую команду. Команду судей — профессионалов и единомышленников.
— Не знаю, прав я или нет, хорошо это или плохо, но вы не найдете среди судей начальственных сынков или бизнесменов-коммерсантов. Люди, которых мы выбираем и поддерживаем, должны добиваться всего своими силами, своими знаниями и способностями. «Блатные» — это не по нашему адресу.

* * *

«И что же самое трудное в работе судьи? От чего вы предостерегаете своих начинающих коллег?» — полюбопытствовали журналисты.
— Может быть, потому, что я рос без отца и не понаслышке знаю о тяжкой вдовьей доле, для меня самое страшное — это когда дети остаются без одного из родителей, когда распадаются семьи, — наверняка о сокровенном говорит Иван Гаврилович. — Я против легковесного принятия бракоразводных решений. Потому что тогда самым жирным крестом перечеркиваются права ребенка. Дети должны воспитываться в полной семье! Это их святое право по рождению.
— Я, наверное, старомоден, но не единой любовью жив человек, — развивает тему судья. — Эмоции, от которых «кругом голова», хороши в песнях, стихах. Однако, выбирая свою «вторую половинку», надо учитывать и неизбежную «прозу жизни». Вот, например, всем хорошо знакома самая расхожая причина для аннулирования браков: несходство характеров. Но ведь пресловутое несходство проявляется не за один день! Наверняка потенциальные супруги знали о себе, что оба, скажем, вспыльчивы. И неудивительно: не возник, увы, союз. Гармония получается, когда в семье один партнер — пусть порох, зато второго — не разговоришь. Такие полярные личности будут, однако, в браке только дополнять друг друга.
«А как вы женились? Неужели и «на заре туманной юности» рассуждали столь же мудро, как сейчас?» — не удержались поинтересоваться подробностями мы.
— Расскажу, — охотно согласился Иван Гаврилович. — Я получил длительную командировку в Луганск. Пришел в тамошний райком ВЛКСМ, чтобы стать на учет. Где и познакомился с моей будущей женой. И знаете, что окончательно и бесповоротно повлияло на мое решение — предложить ей руку и сердце? Девушка была круглой сиротой. И я подумал, что буду единственным, кто о ней позаботится. Лучше, чем я, это никто не сделает. И оказался провидцем. Все так и получилось — как замыслил...

***

И вновь резкий поворот разговора. На этот раз — «испытание» собеседника фразой «правосудие бессильно». Не посещала ли Ивана Гавриловича подобная удручающая мысль?
— Правосудие, — не мешкая, отвечает И. Г. Заздравных, — как и любая власть, сильна исполняемостью решений. Если этого нет — грош цена такому правосудию... И мы благодарны губернатору, что он, если хотите, помог создать атмосферу, когда все правоохранительные органы признали обязательность требований судов. Не подчинились, а именно признали: если суд требует — то так тому и быть. Авторитет судов высок.
— Мы признательны, — продолжает собеседник, — Евгению Степановичу и за то, что с его согласия в каждом районе теперь действуют координационные советы, в состав которых вошли представители администраций, прокуратуры, естественно, работники судов и судебные приставы. Повестка дня этих совещаний всегда одна: насколько эффективно выполняются решения судов? Например, в части выплаты алиментов. И сегодня уже не только судебный пристав бегает за должником, как это было раньше, но подключается и исполнительная власть. Ее вклад — по возможности трудоустроить чьего-то горе-папу.

* * *

Небезынтересно и будущее судопроизводства.
И. Г. Заздравных:
— С 1 июля мы будем обязаны размещать на сайте в Интернете все без исключения наши судебные решения. Это требование соответствует стандартам европейского судопроизводства. И мы его приветствуем. Однако, если откровенно, чуть-чуть побаиваемся. Нет, не за сами решения, а за их... изложение. Знаете, не хватает судьям «грамотешки». Беда идет еще с советских времен: в юридических вузах учат всему, но не умению составлять документы. Проблема по сей день остра: в праве ориентируемся как рыба в воде, а простую бумагу коллеги зачастую пишут со скрипом.
Обеспокоен Иван Гаврилович еще и такой перспективой. Законодателем введен так называемый особый порядок рассмотрения дел в судах. То есть без исследования доказательств в ходе судебного процесса. И ходатайства об этом посыпались от обвиняемых как горох. Почему? Что стоит за этим?
Действительно ли полное раскаяние преступника и его искреннее желание получить законный (за сотрудничество со следствием) снисходительный приговор? Или тут другие причины? Может, ходатайство недобровольное — написано под угрозой? Или получено в обмен под обещание чего-либо? «Я не уверен, — заключает И. Г. Заздравных, — что в каждом случае это подлинное волеизъявление человека. И прошу суды всякий раз внимательно относиться к такого рода просьбам обвиняемых. С тем, чтобы при любом малейшем сомнении назначать общий порядок ведения дела».

* * *

А «на десерт» мы оставили вопрос об успехах белгородского судопроизводства. И о том, как скоро мы построим в нашей стране правовое государство.
— Больше всего «уколов» от Европейского суда Россия получает за несоблюдение сроков рассмотрения дел, — сказал Иван Гаврилович. — В нашей области подобная проблема давно не актуальна. По крайней мере, жалоб на волокиту и «иже с ней» нет. Кроме того, Россия никогда не была ответчиком в Европейском суде по вине судей Белгородской области. И это, вне сомнения, тоже наш позитивный багаж. Еще результат, который мы констатируем не без чувства гордости, — обеспечение доступа к правосудию всех желающих получить это правосудие. Наконец, мы неукоснительно обеспечиваем право любого человека на достойное обращение с ним в судах.
Из «свежих» успешных примеров Иван Гаврилович назвал буквально новаторское применение такой меры воздействия на правонарушителя, как домашний арест. «Мы первыми в стране, — сообщил И. Г. Заздравных, — «запустили» в оборот этот вид наказания. Начали практиковать меру почти год назад и удовлетворены результатами: лишь один житель области, попавший по решению суда под домашний арест (из более чем сотни аналогично наказанных), совершил новое преступление. Однако мы не «цепляемся» за эту меру как за панацею. Она не догма. И если ее нарушают — пусть тот же участковый ставит вопрос об этом перед судом. В арсенале Фемиды — огромный выбор других мер воздействия».

* * *

— Что же касается правового государства, то его зачатки мы уже точно имеем, — не стал сомневаться собеседник. — Все спорные вопросы теперь решаются в судах. Решения судов также стали обязательными к исполнению. Нельзя не заметить и такое достижение, как наступление правовой ответственности государства перед своими гражданами. Например, уже нормальная практика — взыскание морального вреда, предположим, со службы судебных приставов, необоснованно долго не исполнявшей решение суда. Были у нас дела, где ответчиком выступало и управление внутренних дел. Милиционеры нарушили права гражданина, пострадавшему был компенсирован ущерб. Все это элементы правового государства... А в идеальном варианте правовое государство — это то, где неукоснительно действует правило: сказано — сделано.
Как в Лондоне. Иван Гаврилович был в Великобритании в служебной командировке и случайно стал свидетелем сценки: на улице английской столицы собралась толпа народа. Ну, любопытных везде много... И вдруг толпа мгновенно разбежалась.
«Мы спрашиваем у гида: что случилось? — рассказывает И. Г. Заздравных. — А переводчик отвечает: полицейский задержал нарушителя и, когда надевал ему наручники, приказал людям отойти на десять метров! Подданных Ее Величества как ветром сдуло. Это и есть правовое государство».
И еще пример для сравнения: там и у нас.
— Там, даже если кого-то подозревают (например, в нарушении миграционного законодательства), относятся к этому человеку более чем корректно. Полицейский не имеет права «самовольно» приближаться к нему. Тем более задавать вопросы, проверять документы. Представители правоохранительных органов могут только наблюдать, пока сам «поднадзорный» не совершит что-либо явно предосудительное.
— У нас же, — перекидывает «мостик» Иван Гаврилович, — если начнут предприятие проверять, то (во всяком случае так было раньше), что называется, по полной программе. Пока не вгонят проверяемых в ступор, не разладят капитально всю работу «подопечных»...
Так что дел по строительству правового государства хватит не на одно поколение...

***

И по собственной инициативе вернулся Иван Гаврилович к вопросу о независимости судов:
— Что греха таить: в иных регионах судьи, получив независимость от судебной реформы, не удержались от соблазна показать, кто в доме «хозяин». Не успеет глава принять какое-либо решение, а депутаты его одобрить, судья тут как тут: найдет какой-либо «крючок», чтобы на корню отменить бумагу. Что это, если не откровенное вмешательство в деятельность исполнительной, законодательной власти? Лично я против такой судебной «независимости». В нашей области мы не баламутим людей. А исходим из единства трех ветвей власти — законодательной, исполнительной, судебной. И считаем своей главной задачей обеспечить спокойную, нормальную жизнь населению области, где мы сами тоже живем и работаем...